Спирин знал, что должно было произойти, и работать не мог. Бумаги с утра лежали нетронутыми, на телефонные звонки он отвечал нехотя, чаще просил перезвонить на днях, отменил все запланированные встречи. Просто сидел и ждал. Наконец открылась дверь, Виктор как раз смотрел на часы, ровно одиннадцать, на пороге стоял мэр. Гриневу этой весной стукнуло пятьдесят шесть, высокого роста, широкоплечий, с абсолютно седой, белоснежной шевелюрой, Анатолий Петрович был, как говорят, мужик еще в силе. Единственное, что ему не удалось сохранить, так это лицо. В молодости он был красавцем, Спирин видел его фотографии: курносый парень с широким, чисто русским лицом. Но затем Анатолий Петрович как-то сразу и очень резко постарел. Уже при первой встрече Спирин подумал, что Гриневу скоро на пенсию, а это было семь лет назад. Изрезанное морщинами, с большими мешками под глазами, с мелкими красными прожилками, это лицо словно состояло из кусков скверно сложенной мозаики. Такова была расплата за вечную нервотрепку начальственной деятельности, за три пачки сигарет, выкуриваемых Гриневым за день, и за неумеренное потребление чисто русского сорокаградусного средства для снятия стресса.
— Витенька, — ласковым голосом начал мэр, — я поеду на обед, буду после двух. Я попросил Ангелину переводить все звонки на тебя.
— Хорошо, Анатолий Петрович, — бодро ответил Спирин и внезапно почувствовал, как спина покрылась холодным потом. Между тем Гринев чуть подмигнул ему и, сделав на прощание «ручкой», закрыл за собой дверь.
Виктор знал, куда едет мэр. Строительство «охотничьего» домика курировал он сам. А еще Виктор знал о маленькой «слабости» господина мэра. Особую радость тому почему-то доставляли связи с молодыми, замужними женщинами. Об этом Анатолий Петрович проговорился ему сам, на свадьбе сына. Глядя на танцующую молодежь, уже изрядно поддатый Гринев обернулся к подсевшему на минутку Спирину и сказал с ухмылкой: — Молодежь, пляшут. Они ведь нас, стариков, уже и за людей не считают, — потом Гринев наклонился поближе и закончил уже смеясь. — А я им в ответ — рога!
И он даже попробовал изобразить на своей голове подобие лосиных украшений.
А приговор себе господин мэр, сам, не зная того, подписал недели за две до рокового дня.
В тот день была обычная планерка администрации, и когда все вопросы были решены, и руководители всех служб поднялись, и пошли к выходу, Спирин остался.
— Анатолий Петрович, — начал разговор Виктор, — вы прочитали мою докладную?
