Отец хлопнул дверью и ушел. Больше в гости к сыну не приезжал.
…Сгущалась темнота, но вездеход не сбавлял скорость. Толчки становились ощутимее, и Эпы взял заветный ящик на колени. Вэкэт хотел было подремать и закрыл глаза, но его так подбросило, что он едва не откусил себе язык.
Конечно, можно было бы остановиться и переночевать. Водители, менее опытные и не так хорошо знавшие тундру, так и поступали.
Темнота еще не загустела, как это бывает в осенние вечера, и непосредственной опасности свалиться в обрыв не было. Время от времени водитель останавливал машину, выходил из своей кабины и большим молотком вправлял готовые выпасть пальцы траков.
Наконец сквозь дремоту и грохотание Вэкэт услышал возглас водителя:
— Огни вижу! Стойбище близко.
Медленно приближались яранги. Где-то тарахтел движок, ярко светила с высокого столба электрическая лампочка.
— Связь держат с дирекцией, — со знанием дела сказал киномеханик.
— Какая связь ночью? — махнул рукой фельдшер. — Слушают радио или музыку.
Тарахтение движка прервалось, лампочка потухла, и послышался собачий лай и человеческие голоса.
Вездеход резко остановился возле брезентовой палатки, где находились и рация, и амбулатория, и Красный уголок. Здесь уже стояли встречающие — почти все жители стойбища. Слышались привычные возгласы, какими полагалось встречать гостей. Когда из глубины вездехода появился Вэкэт, отец, встречавший вездеход, шагнул навстречу и удивленно сказал:
— Глядите — и сын прибыл!
Несмотря на поздний час, а точнее предутренний, решено было устроить киносеанс, так как киномеханику не хотелось отставать от вездехода, который утром направлялся в другое стойбище.
В палатку, которую здесь называли Краской палаткой, притащили для сидения оленьи шкуры, разбудили тех, кто спал, завели движок, и начался полуночный сеанс кинофильма "Королева бензоколонки".
Эпы принес ящик в Красную палатку и позвякивал бутылками, отвлекая зрителей от кинофильма.
Вэкэт осторожно выбрался из Красной палатки и вышел на вольный воздух.
Рассветало. От реки поднимался пар, и сквозь шум киноаппарата иногда доносился плеск воды. Речка здесь еще не растеряла горную силу и стремительно неслась, скручиваясь в струи.
Яранги стояли в ряд, и по старинному обычаю впереди всех стояло жилище «переднедомного», главного человека стойбища. Здесь им был бригадир Эхэлькут.
Яранг было всего шесть, а дальше, за последней, простиралась тундра. Вэкэт растерянно огляделся: не мог определить, какая яранга — родительская. Та, в которой он родился и вырос, давно истлела. И с той поры пастухи перепробовали множество типов тундровых жилищ, которые им рекомендовали научные учреждения. Сначала их призывали стать оседлыми. Но когда выяснилось, что посадить пастуха на одно место так же нелепо, как перевести оленя на стойловое содержание, решили благоустроить быт тундровика. Чукотские пастухи пробовали жить в якутской юрте, в брезентовой палатке, отапливаемой железной печкой, в качающемся на сугробах передвижном домике, который тащил вслед за стадом трактор… Потом увлеклись увеличением оленного поголовья и повышением продуктивности, и чукотские пастухи потихоньку переселялись обратно в испытанные веками яранги.
