Но большинство выбирало Камчатку и близлежащий Сахалин.
Якову Спешневу досталась Чукотка.
В конце июля пароход «Ставрополь» взял курс на север. Шли проливом Лаперуза на виду у японских берегов. В хороший бинокль можно было разглядеть не только фигурки японцев, здания, но даже различались лица людей, с любопытством взирающих на советский пароход.
Словно живые цветные иллюстрации к учебнику географии, прошли за бортом Командорские острова, южная оконечность Камчатки — мыс Лопатка, заснеженные вершины курящихся вулканов, и вот повеяло арктическим холодом. На палубу уже нельзя было выйти в одном пиджаке, пришлось натягивать зимнее полупальто, а на голову — кепку.
Берингов пролив, разделяющий Американский и Азиатский материки, открывался двумя островами Диомида.
Низко над водой летали незнакомые птицы. На горизонте вспыхивали китовые фонтаны, острые плавники касаток прочерчивали зеленоватую воду. Спешнев стоял у борта и жадно вглядывался в угрюмые, пустынные берега. Судно замедлило ход. Где-то здесь должно находиться селение, куда послан учителем Яков Спешнев. Но как ни напрягал он зрение, на берегу, кроме нагромождения камней, ничего нельзя было увидеть. Волны кипели у прибрежных камней, а на скалах тысячами сидели птицы кайры, одетые, словно дипломаты, в черные пиджаки и ослепительно белые рубашки.
Старпом нашел Спешнева.
— Вам надо готовиться к высадке, — сказал он будничным голосом. — Соберите вещи.
Имущество Якова Спешнева состояло из двух больших фанерных ящиков: в одном находились письменные принадлежности — тетради, карандаши, перья, порошок для чернил, а в другом — учебники, несколько детских книжек и сборник стихов Пушкина. Кроме этого, политические брошюры и самоучитель английского языка.
Яков вернулся в каюту и собрал в небольшой фанерный чемодан личные вещи. Когда он вышел на палубу, корабль уже лежал в дрейфе и моряки внимательно всматривались в большую байдарку, которая полным ходом, под большими белыми парусами, двигалась к "Ставрополю".
— Вот будущие земляки за тобой едут, — сказал старпом.
В байдарках сидели странно одетые люди. Многие носили на голове разноцветные пластмассовые козырьки, а тот, что держал палку рулевого весла одной рукой, другой прикладывал к глазам бинокль.
Честно говоря, Спешнев ожидал увидеть самых настоящих дикарей и для этой встречи вооружился гуманными идеями, вычитанными в книгах Миклухо-Маклая. Однако люди, которые сидели в байдарке, вызывали смешанное чувство: с одной стороны, они были в необычной одежде, с другой — у них и бинокли, и светозащитные козырьки; и, главное, лица у них совершенно осмысленные, открытые и симпатичные. На довольно хорошем русском языке человек, стоящий У руля и, видимо, главный, спросил, обращаясь к капитану:
