— Решу!
— Давай на спор?
— Кто спорит, тот гроша не стоит!
— Хвачу тебя раз — из тебя дух вон!
— А я об тебя и рук марать не стану!
— Ребята, расступись! — раздвигая учеников руками, сказал Дубасов. — Дай простор! Ну-ка, Саша, умой его.
Александр нагнулся быком, с силой ударил Юсупова в грудь головой и «смазал» по скулам справа и слева.
Юсупов повалился на пол.
— Вставай, князенька-красавец, — сказал Дубасов. — Ну-ка, еще разок!
Юсупов едва вскочил на ноги, как Суворов на него снова налетел, на этот раз неудачно: Юсупов прикрыл грудь левым кулаком, а правым ударил Суворова в зубы. Александр устоял на ногах и тычком расквасил Сергею нос. Они схватились снова и, ничего уже не видя, тузили друг друга. Товарищи поощряли их криками и свистом. Юсупов, отступая от наскоков Александра, изловчился, ударил Александра по виску. Из глаз Суворова посыпались искры. Он упал.
Внезапно настала тишина. Чья-то сильная рука подняла Суворова с пола и поставила на ноги. Александр открыл глаза. Ученики разбежались по углам, а перед собой Александр увидел отца, одетого в Преображенский мундир, и рядом с ним — премьер-майора Соковнина. Из-за их спин выглядывал Бухгольц.
— Что вы тут творите? — грозно крикнул Соковнин.
— Задачку решаем, ваше высокородие! — ответил Дубасов, поддерживая Александра.
Тот едва стоял на ногах.
— Кто с ним дрался?
— Красавец, выходи! — крикнул Дубасов. — Нечего за чужой спиной прятаться…
Сергей Юсупов вышел вперед.
— Хороши!
У Суворова под распухшим глазом светился огромный фонарь. У Юсупова был расквашен нос.
— Юсупов! В холодную. На трое суток. На хлеб-воду. Ступай!
Юсупов твердо ответил:
— Слушаю, господин премьер-майор!
— Суворов, ступай с отцом! Он с тобой сам сделает, что надо…
Соковнин повернулся и вышел. Отец схватил Александра за руку и подзатыльником указал ему дорогу к двери.
— И ты, Прохор, хорош — не мог сдержать мальцов! — попрекнул Дубасова Василий Иванович.
— Никак нельзя, ваше благородие: задачку надо было решать.
За дверями школы Александр увидел двух коней: своего Шермака и отцовского гнедого. Их держал на поводу семеновский гренадер. До блеска вычищенный Шермак, под новым гренадерским седлом, с чепраком нетерпеливо переступал ногами, недовольный тем, что копыта отяжелели — его успели подковать полковые кузнецы.
В молчании Суворовы возвращались домой верхами. Только у Никитских ворот отец оглянулся на Александра и с усмешкой спросил:
— Трудна была задача?
— Нет, батюшка, легка.
