Обо всем этом он думал, когда повернулся к Женни.
– Вы что-нибудь приобрели на этом аукционе, фрейлейн Флориан? – спросил он.
Женни покраснела от его взгляда.
– Ах, у меня нет денег! – воскликнула она, и сказав это, покраснела вторично.
Качинский выпрямился. «Как это глупо! – подумал он. – Зачем она говорит ему сразу, что у нее нет денег? Нельзя научить ее уму-разуму, прямо можно в отчаяние прийти!»
– А красивые вещи вы любите? – расспрашивал Венцель. Его восхищала растерянность Женни.
– Я люблю их страстно! – ответила Женни. – Как объяснить, что старинные вещи красивее современных?
Венцель пожал плечами.
– Кто же из современных людей так богат, чтобы заказывать подобные вещи? Если же у него есть на это средства, то уж, наверное, нет необходимого вкуса.
Качинскому показалось, что и ему нужно принять участие в беседе, и он небрежно бросил, лишь бы что-нибудь сказать:
– В прежнее время культурный человек имел возможность вживаться в господствующий художественный стиль, а теперь художественный стиль стареет в три года.
Шелленберг слушал его только краем уха, и Качинскому стало стыдно, что он сказал такую банальность.
– Я не умею различать отдельные стили, – сказала Женни. – Я только чувствую – это красиво, или это мне не нравится. Вы много купили, господин Шелленберг?
Этот вопрос опять показался Качинскому бестактным. Глаза его укоризненно блеснули. Какое ей дело, покупает ли что-нибудь Шелленберг, или не покупает? Он не догадался, что Женни только из смущения спросила об этом.
– Купил кое-что, немного мебели и фарфора, – ответил Венцель. – Я покупаю не столько потому, что считаю себя знатоком старинных вещей, не столько руководясь художественной точкой зрения, сколько потому, что в хороших старинных вещах вижу лучшее помещение капитала, чем в сомнительных бумагах.
Женни уставилась на него недоумевающим взглядом, так была она озадачена его откровенностью.
– В каком театре вы теперь играете? – спросил Венцель.
Краска залила ее лицо несколько раз, и голова у нее еще сильнее склонилась на плечо.
– Теперь я совсем не играю, – порывисто проговорила она, – здешним антрепренерам я не нужна.
– Фрейлейн Флориан заканчивает свое сценическое образование, – постарался выручить ее Качинский.
– Я спросил об этом не из любопытства, фрейлейн Флориан, – продолжал Венцель, – а весьма своекорыстно. Вы бы не пожелали сниматься для фильма?
Женни сейчас же загорелась.
– Конечно, пожелала бы!
– Ну, быть может, я позволю себе вернуться к этому разговору, – сказал Венцель, откланиваясь, – я в настоящее время веду переговоры, с некоторыми большими компаниями, но все это еще совершенно не выяснено.
