Но Михаэль не привык скоро сдаваться.
– Я тебе сейчас объясню, вокруг каких стержней вращаются эти вопросы, и ты сразу поймешь…
Венцель уже не возражал брату. Он тщательно составил себе напиток из трех различных ликеров. Потом взглянул на Михаэля с добродушной, снисходительной улыбкой.
– Ладно, ладно, – прервал он его наконец. – Думай, что угодно, я со своей стороны не верю, что эти проблемы можно разрешить. Слишком они тяжелые, большие, сложные.
– Они будут решены, Венцель! Несмотря ни на что! – ответил Михаэль убежденно и страстно.
Венцель с удивлением поглядел на него. Потом усмехнулся.
– Не ты ли собираешься решить эти вопросы? – спросил он, прищурившись.
– Да, я! – крикнул Михаэль, в свою очередь чувствуя прилив гнева. – Я, Михаэль Шелленберг, твой брат!
Венцель откинулся в кресле, словно опять собираясь разразиться своим громким, саркастическим смехом, задевавшим Михаэля. Но он этого не сделал. Помолчав немного, он поднял рюмку и сказал:
– Ну, ладно, Михаэль, за твое здоровье! Как знать, может быть, это и не так безнадежно: пожалуй, ты и в самом деле решишь эти проблемы. Потому что в тебе есть нечто… нужное для таких вещей! У тебя еще есть способность верить. У меня этой способности нет давно.
Рука его дрожала, когда он подносил рюмку ко рту.
В этот миг к столу с поклоном подошел директор ресторана узнать, довольны ли господа сервировкой и едой.
Михаэль воспользовался перерывом, чтобы исполнить данное Лизе обещание.
– Я обещал позвонить в одно место, – сказал он, поднявшись, – прости меня, я сейчас…
Когда Михаэль вернулся, Венцель сидел, откинувшись в кресле, с сигарой во рту, и смотрел на него насмешливо, но добродушно.
– Ну, что она говорит? – спросил он, и его серые глаза поблескивали.
Михаэль покраснел.
– Лиза кланяется тебе, – ответил он, и просит тебя позвонить ей.
– Придется ей немного подождать. – Брови у Венцеля дрогнули. – У нее ведь есть время.
Михаэль положил руку на плечо брату и сказал тише:
– И она просит тебя возвратиться к ней. Она страдает, Венцель! Что же в конце концов произошло между вами?
У Венцеля загорелись глаза. Его лицо омрачилось.
– Никогда, никогда я к ней не вернусь, – сказал он с горечью в голосе. Он порывисто отхлебнул кофе. – Теперь я начну тебе рассказывать, Михаэль, – продолжал он. – Мы давно не видались, и за это время многое произошло, многое. Я объясню тебе, как это все случилось. Долго, слишком долго мы не беседовали.
– Это не моя вина, Венцель, ты знаешь сам.
