– Прежде всего, – сказал он, – мы должны спасти погребенных под обломками. Во-вторых, унести мертвых. В-третьих, немедленно очистить дорогу от мусора, чтобы наладить по ней движение. В-четвертых, надо снести все, что грозит обрушиться, чтобы предотвратить дальнейшие несчастья, а в-пятых, восстановить завод. Живо! Давайте сюда людей и немедленно – телефонную связь!
Весь день Михаэль командовал бригадами, все еще в своей измятой пижаме. Но никому не приходило в голову хотя бы усмехнуться, глядя на него. Только к вечеру кто-то набросил на него пальто, и тогда лишь он утер себе лоб.
Три недели Михаэль страдал глухотой, хотя звуковая волна от взрыва должна была перескочить через него, так как в противном случае она разорвала бы ему барабанную перепонку. Никаких повреждений он не потерпел. Несколько бессонных ночей, а затем он уже опять был в полном порядке.
После этого Михаэль два года работал на опытной станции Бреда, принадлежавшей Германским азотным заводам. За это время он написал ряд статей по агрономическим вопросам, обративших на себя внимание высшего сельскохозяйственного училища в Берлине. Училище предложило ему кафедру, и он приехал в Берлин. Но уже год спустя он расстался с этим учреждением.
Он капитализировал ренту, которую получал от Германских азотных заводов, приобрел на эти деньги имение Шперлингсгоф поблизости от Берлина – триста моргенов земли – и превратил его в образцовую, на современный лад поставленную опытную станцию. Земля! Со всей своей страстностью – Шелленберги во все вносили страстность – обратил он свою энергию на землю, на почву, почти неизученную, более необследованную, чем химические элементы, строго хранящую свои тайны, хотя люди на протяжении тысячелетий пахали и обрабатывали ее.
Не было такого нового или старого способа в земледелии и садоводстве, которого Михаэль не испытал бы в Шперлингсгофе. Не было машины, с которой он не познакомился бы. Удобрения, оросительные методы, дождевальные установки, парники. В тысячах горшков стояли за ярлыками опытные растения, подвергаемые различному уходу. Почва была плохая, песок, но он творил чудеса. Как оазис лежал Шперлингсгоф среди чахлых окрестностей. Приезжали специалисты, дивились, спорили, критиковали. Михаэль работал в поте лица своего. Китайское сельское хозяйство! Несколько месяцев подряд занимало оно его мысль. Оно давало ключ ко многому. К этому времени относится брошюра, вызвавшая много шума в кругах специалистов. Михаэль доказывал, что крупные города ежегодно теряют миллиона на ценнейших питательных веществах из-за неправильного обращения со сточными водами. Европа, – утверждал он, – преступным образом пренебрегла, в угоду промышленности, проблемами сельского хозяйства.
