— У тебя не будет никакого ребенка, — сказал он. — А ну иди сюда.
— Да, — сказала я, — ребенка в самом деле не будет. И эта палка тебе не нужна, так что убери ее. Ты уже позаботился о ребенке, бесполезное ты дерьмо.
Я знала, что рискую, называя его так, но рассчитывала, что это заставит его поверить мне, и оказалась права. Вместо того чтобы бить меня, на его лице расплылась идиотская улыбка. Уверяю тебя, я еще никогда так его не ненавидела.
— Выкидыш? — спросил он.
— Да, — ответила я.
— А где эта мерзость?
— Как ты думаешь? — сказала я. — Наверное, на полпути к, Ист-Ривер.
Он подошел ко мне и, представь себе, попытался меня поцеловать. Поцеловать меня! Я отвернулась, и он чмокнул меня в висок, правда, не слишком пылко.
— Я знал, что ты увидишь, кто из нас лучше разбирается в этом деле, — сказал он. — У нас еще будет время для детей, но потом.
С этими словами он ушел. Через двое суток он с двумя приятелями попытался ограбить этот магазин, его пистолет разорвало, и он был убит.
— Ты считаешь, что заколдовала его пистолет? — спросила Дарси.
— Нет, — спокойно ответила Марта. — Это она… моими руками, можно сказать. Она увидела, что я не могу ничем помочь себе, и потому заставила меня сделать это.
— Но ведь ты считаешь, что пистолет был заколдован.
— Нет, я этого не думаю, — спокойно произнесла Марта.
Дарси прошла в кухню за стаканом воды. Во рту у нее внезапно пересохло.
— Собственно, вот и все, — сказала Марта, когда ее подруга пришла обратно. — Джонни умер, и у меня остался Пит. Только когда я уже не могла работать, выяснилось, как много у меня друзей. Если бы я знала это, я ушла бы от Джонни раньше… а может, и нет. Никто из нас не знает, как развиваются события в мире, независимо от того, что мы говорим или думаем.
— Но ведь это не все, правда? — спросила Дарси.
— Да, произошли еще два события, — сказала Марта. — Два незначительных события.
Но по лицу Марты нельзя сказать, что эти события такие уж незначительные, подумала Дарси.
— Я пошла к Мамаше Делорм месяца через четыре после рождения Пита. Мне не хотелось идти, но я пошла. В конверте у меня было двадцать долларов. Я понимала, что не могу позволить себе этого, но я знала каким-то образом, что эти деньги принадлежат ей. Было темно. Лестница казалась еще уже, чем раньше, и чем выше я поднималась, тем сильнее ощущала ее запах и запахи ее квартиры — старых свечей и сухих обоев, и коричный запах ее чая.
Это чувство, когда двигаешься словно во сне — находишься за стеклянной стеной, — охватило меня в последний раз. Я подошла к ее двери и постучала. Ответа не было, я постучала снова. Опять никакого ответа, и я наклонилась, чтобы подсунуть конверт под дверь. И тут послышался ее голос по ту сторону двери, будто она тоже встала на колени. Еще никогда в жизни я не была так перепугана, когда услышала ее шелестящий старческий голос, доносящийся из щели под дверью, — казалось, я слышу голос из могилы.
