В чернущих глазах не было ни капли сострадания. Я бешено лупил по запястьям Рафи и на секунду вырвался из тисков, но, увы, ожидаемого облегчения это не принесло. Руки Дитко двигались со скоростью строб-вспышки и, казалось, одновременно находились в нескольких местах. Все мое сопротивление приводило к тому, что сильные пальцы перемещались из стороны в сторону, но давление на горло не ослабевало. Я понимал: нужно сделать хотя бы один вдох, будет воздух — смогу свистеть, пусть даже без помощи музыкального инструмента. Увы, такого шанса мне не предоставили. Пальцы сжались еще сильнее, откуда-то со дна души стала подниматься тьма, такая же непроглядная, как два колодца, в которые я смотрел.
За спиной Рафи показалась Пен. Схватив ладонь Дитко, она попыталась ее сдвинуть, но ловкие пальцы выскользнули и снова «застробировали», находясь сразу в нескольких местах. Рафи пожал плечами, на секунду замер и резко ударил головой в грудь Пен. Когда та, потеряв равновесие, упала, он снова вернулся к прежнему занятию, то есть продолжил меня душить.
Еще немного — и силы бы кончились, а за ними игра и я сам наверняка тоже. Но внезапно за спиной Дитко появилась крупная коренастая фигура, и вокруг его шеи обвилась мускулистая черная рука. Пол… Лицо бледное, напряженное, однако удивляло не это, а поразительная продуманность каждого движения. Используя преимущество в весе и силе, он тянул Рафи к себе до тех пор, пока пальцы вокруг моего горла не начали слабеть. Дитко беззвучно зашипел и, пытаясь освободиться от Пола, поднял руки.
Несмотря на слабость и оцепенение, я заставил себя двигаться, потому что понимал: второго шанса может просто не быть. Сгруппировавшись, я оттолкнулся и направил всю свою массу в центр тяжести Рафи, одновременно двинув ему в челюсть. Потеряв равновесие, Дитко выскользнул из объятий Пола, и мы оба наконец-то освободились.
Обернувшись, я сжал кулаки, готовый отразить очередное нападение, но с Рафи что-то случилось, и он внезапно обо мне позабыл. Даже с места не сдвинулся, а из разверстого рта вырвался протяжный, полный боли и скорби вой. Похоже, Дитко вообще не почувствовал моего удара, а страдал из-за чего-то другого, со мной никак не связанного.
Опустившись на колени возле Рафи, Пол нащупал его пульс, затем осторожно поднял веки и проверил глаза, и наконец — десны и зубы. На последнее сам бы я ни за что не отважился. Дитко продолжал выть прямо в лицо Пола, видимо, окончательно забыв о нашем присутствии.
