У кого патент на правду?
У кого право на правду?
Такие вопросы задает себе лирический герой песни Миши Борзыкина. Этот герой, похоже, много чего понагляделся. И в частности того, что для некоторых заигрывание с именем божьим — всего лишь способ придать весомость и значительность собственным словам, прикрыть этим именем собственную никчемность.
Тебе дадут любое имя,
Чтобы продать тебя подороже…
— так говорит об этом Михаил Борзыкин. Для него важно не просто примерить на себе изреченную кем-то мысль, какую-то готовую нравственность и эстетическую модель, но найти свою веру, обрести Истину, — вот что важнее всего. Его крик, обращенный к небесам, — требователен и гневен: "Кто ты?"
Но очевидно, ответа пока не слышно. На что опереться? Только на то, что внутри тебя самого. Собственная совесть — главное мерило жизни. Внутренняя свобода — то, что заставляет не терять силы, помогает бороться и жить.
Изучите меня досконально,
Дайте мне порядковый номер,
Включите меня в систему,
Ничего, я всё стерплю.
Посадите на цепь, как собаку,
Назовите это любовью,
Научите меня кусаться,
Но берегите руки, когда я сплю.
Кто может отнять мои сны?
Кто знает, что там, внутри?
Я свободен иметь свои сны!
Продолжением песни «Внутри» звучит песня "Отечество иллюзий". Но здесь герой идет дальше. Ему уже мало хранить огонь внутри себя. Ему мало сберечь нетленной свою душу. Идет посягательство и на его мысль, и на право человека самостоятельно думать, а не просто переваривать готовые модели сознания.
"Моя голова не помойка, оставьте меня в покое".
Есть люди, которые не прощают другим, если те выбиваются выше ординара. Личность всегда вызывает ненависть обывателя, ненависть, застегнутого на все пуговицы чиновника, в каком бы обличии он не выступал. Об этом фильм Формана "Полет над гнездом кукушки". Об этом и большинство песен Михаила Борзыкина. Роботизация человека, попытка превратить его в автомат, четко выполняющий чьи-то приказы, к сожалению, все еще актуальная тема для человечества. И она очень волнует музыкантов группы ТЕЛЕВИЗОР. Их враг узнаваем, хотя и надевает разные личины. Вот "кабинетный раб", который торопится произнести слово "Нельзя!" — так ему спокойнее жить ("Рыба"), вот три-четыре гада, которые ненавидят рок ("Три-четыре гада"), вот "компетентные лица", у которых "за каждым словом, за каждым жестом страх потерять теплое место" ("Мы идем"), и вот, наконец, зловещая фигура папы-фашиста, который может убить любого, кто "ищет свой свет, свой крест".
