— Это Черри оставила.
— Ты пускаешь ее в гости? — сказал Грег с нарочитым изумлением.
Сюзи улыбнулась:
— Она ничего. Только очкастая.
Мы засмеялись.
Когда мать Сюзи позвала ее вниз к телефону, мы с Грегом метнулись к сумке и начали там рыться. Нас обоих сразу осенило, что если мы найдем что–то компрометирующее, то сможем шантажировать Черри и не дадим ей разболтать всем о Фантастическом Драконьем Войске.
Нас с Грегом мысли часто осеняли одновременно. Потому что мы так долго сражались в одном войске. Мы всегда знали, чего ждать.
— Дневник! — прошипел Грег и засунул его себе под пиджак за мгновение до того, как вернулась Сюзи.
— Зед сейчас зайдет, — сказала она.
Мы все были этому очень рады.
Сюзи поставила первый альбом «Лед Зеппелин». Она хотела, чтобы к приходу Зеда непременно играл «Лед Зеппелин». Иначе Зед мог разочароваться.
Сюзи запнула сумку Черри под стол, с глаз долой. Мы с Грегом хихикнули, потому что дневник был у нас.
У Сюзи была музыкальная газета, и мы почитали про драку в Лондоне между скинхедами и хиппи–сквоттерами. Скинхеды в Глазго имелись, в нашей школе тоже были скинхеды. В тот год они отрастили волосы еще на несколько миллиметров и носили длинные черные плащи и белые брюки, высоко подвернутые над ботинками. Мы их боялись и избегали.
Сюзи долго с любовью разглядывала фотографию Марка Болана. Нам с Грегом это казалось нудным. Нам хотелось, чтобы она перевернула страницу, но мы ничего ей не сказали. Счастливая Сюзи была прекрасна и мы могли стерпеть, что она таращится на Марка Болана.
Пришел Зед — он был рад нас видеть. Он всех смешил и подначивал, и показал нам подпольный комикс, который достал у студентов в городе. Вечер получился хороший, но по дороге домой я впал в уныние. Зед явно заслуживал Сюзи больше, чем я, но, вопреки доводам рассудка, это меня не радовало. Моя любовь к Сюзи обратилась в дракона, грызущего меня изнутри. Чувство было невыносимое, но избавиться от него я не мог.
Иногда казалось, что слишком много всего свалилось на мою голову. Единственное утешение было — слушать «Лед Зеппелин». Они тоже страдали. Это слышалось в их песнях.
Нас распустили из школы на три дня, когда забастовали энергетики. В 1972–м бастовали много. Энергетики, шахтеры, докеры, автомобилестроители, даже учителя. Я их полностью поддерживал. Все, что мешало нам ходить в школу, было достойно поддержки.
