Жибао "Ёлки-Палки" №2 1990 (Тверь) | страница 22

ГАВРИЛЛО-то он и на ДСК - ГАВРИЛЛО, но есть ещё и ЧЕЛОВЕК, вот:

Мы встретились с ним случайно и как-то даже глупо.

Что называется - в порядке миража. То была пора музыкального стяжательства. Кисло как будто было. И мы взалкали.

Захотелось, вишь ли, добрым молодцам ключевой водицы. Но не той, что искусственного происхождения для профилактики селикоза, а чтоб непременно настоящей, без примесей. Ну это фигурально. А сидели мы в его убогой комнатушке, и как полагается обменявшись именами-отчествами, попивали подозрительный чаёк и попусту болтали. Хозяин, не по-хозяйски краснея, делился своими бедами и злосчастьями: о грядущем университетском остракизме (Серёжка был студентом-филологом, с того поста смещён, попросту отчислен по причине не сдачи зачёта или экзамена по русскому языку?!), о том да об этом.

Но все это (и то, и это) было не главным. Он робко взял гитару и, дико за что-то извиняясь, спел:

…и тут мы поняли, что нашли. Нет не нашли. Довелось просто увидеть.

И представилась тут картина. Лежит на зелёной лужайке мужчина. Респектабельный такой мужичок. Муж. Он думает мысли о природе. О том, что какая она все-таки природа эта, ах! Может быть и о своём приходящем значении размышляет? А ну как все - тлен. И я? А? А она вот щебечет себе и пахнет. Он трогает рукою карман. В кармане лежит печать. Мужчина пересаживается на задницу сначала (как гребец), а, потом взгромождается в полный рост. И уходит, давя ногами целомудренные цветки. Уходит клеймить всех своей печатью. Потому что он главный, да ещё и pecпектабельный. Конец картины.