- Я и не знала, что у тебя такие красивые ноги.
- Неприлично говорить голому мужчине про его ноги, - польщенно отозвался он. - А у тебя ноги какие?
- Хочешь - взгляни, - сказала она и подвинулась, чтобы он мог лечь рядом с ней. - Кажется, тоже красивые, - еще сказала она и отдала их ему во владение. На пол тихо упали его ручные часы.
Но после, когда они встали и облачились в одежду, более отвечающую приличиям, она спросила:
- Как ты сумел приготовить такой восхитительный завтрак?
- Я же всегда запоминаю все, что ты говоришь, - сказал он. - Не в пример кое-кому. Я знал, где у вас что спрятано.
- А я, - сказала она, когда они сидели на веранде, греясь в лучах сентябрьского солнца, - я знала, что ты притаился, не хотел, чтобы я слышала, как ты орудуешь в кухне.
- Ты знала, что я на кухне, когда выходила из дома? - обиженно спросил он.
- Милый, - сказала она, - какой ты еще ребенок!
За день они обошли все окрестности. Он сказал:
- Давай возьмем сейчас влево, тогда мы не так скоро выйдем к озеру!
Она взглянула на него удивленно. Перед ними было две тропки. Одна, крутая, вела сквозь заросли папоротника с вечно влажными листьями, другая вилась широкой спиралью, сухая, открытая солнцу, удобная для ходьбы.
- И к тому же я не люблю, когда папоротник щекочет икры, - сказал он.
- Здесь нет папоротника, - осторожно возразила она.
Он сказал:
- Дальше книзу, где тропинка совсем сужается, растет папоротник, кстати, дети его боятся.
- Нашему ребенку, во всяком случае, не больше нескольких часов, сказала она и смерила его совсем новым взглядом. - Откуда ты знаешь здешние места?
Вместо ответа он увлек ее за собой на широкую тропку, ту, что пленила его щедрым извивом. Здесь, у подножия деревьев, росла кислица. Он нарвал травки, и они принялись ее сосать.
- Я ребенком всегда рвала здесь кислицу, - сказала она.
- Милая, - ответил он, - я все помню! А внизу растут только фиалки.
Она сказала:
- Ты лукавишь, ты здесь уже бывал!
Они подошли к озеру. Он сбросил с себя одежду и, не раздумывая, ринулся со скалы в глубину. Когда он выплыл, она стояла на камне.
- Ты порочная женщина, - крикнул он ей из воды. - Не стыдно тебе стоять здесь в платье?
Она сняла платье и бросилась к нему в воду. Зябко стуча зубами, вышли они из воды и, держась за руки, заковыляли по неровному дну к невысокой скале, с которой ныряли.
- А теперь, - сказал он, когда они снова натянули на себя одежду, теперь мы взберемся на холм, где нет ничего, кроме ночи и дня.
