Интересно, что бы тогда ему сказали. Он боялся снова услышать рассуждения про "ложь". Это звучало так нарочито, что становилось просто противно. Почти так же, как когда расхваливают Рикарда. Хорошо, что Рикард такой примерный, но совсем не обязательно выслушивать про это каждый день.
ШЕСТОЙ ДЕНЬ, СРЕДА
И когда за обедом Енс наконец собрался все рассказать родителям, отец вдруг произнес:
- А парень-то врал и хотел выкрутиться!
Суп застрял в горле у Енса.
Это была та самая старая-престарая история еще со времен войны. История про одного парня, который работал с отцом, он обманул своих товарищей, и с тех пор они не желали его знать. История эта рассказывалась дома множество раз.
- А все ложь, одна ложь всегда тянет за собой другую, - сказал отец.
Когда отец принимался рассказывать об этом, никто не мог его остановить.
- Что ж, пусть пеняет на себя!
- Мы это уже слышали! - сказал Енс Кристиан. Он даже покраснел от стыда и злости.
Мать удивленно взглянула на него, а отец смущенно улыбнулся. Все трое огорчились, а ведь им всегда так хорошо было вместе.
СЕДЬМОЙ ДЕНЬ, ЧЕТВЕРГ
Ложась спать, Енс взял с собой письмо. При мысли о том, что письмо могут обнаружить, сердце его сжалось от страха.
Еще, чего доброго, подумают, что он вообще не собирался его передавать. Всю ночь Енс нащупывал рукой конверт под подушкой. Утром Енса вырвало, и его оставили дома. У него поднялась температура. Он знал, что в этот день ему не выдержать взгляда учительницы. Ведь все неожиданно обернулось так, что он уже не был уверен, отдаст ли письмо родителям. Хорошо бы дождаться такой минуты, когда и мать и отец будут в добром расположении духа. Но, с другой стороны, в этом случае как раз всего хуже было их огорчить.
Енс поздно встал с постели, но все же начал помогать матери по хозяйству. Он стоял у крана и подливал в таз воду для стирки. Енс стоял спиной к матери и думал, как бы рассказать ей о письме. Мать готовила бутерброды к завтраку, и так хорошо им было вдвоем - как прежде, как давным-давно, когда Енс был маленьким.
Он почувствовал, что мать смотрит на него, и кровь мгновенно прихлынула к затылку. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, она спросила:
- Ты чем-то огорчен?
Он обернулся так резко, что вода из таза плеснула на пол.
- Нет, - невнятно проговорил он севшим голосом.
- Если у тебя какие-то неприятности, просто скажи мне...
- Да нет, ничего, - сказал он и, опустившись на колени, стал вытирать пол тряпкой.
