Но тут она заметила, что чересчур обидела меня, и я воспользовался моментом и поцеловал ее. Лисбет восприняла это как должное, сказав, что я тоже ей нравлюсь. Потом она долго плакала. Все-таки она была по-настоящему несчастной. Я спросил, кто же ей нравится больше - я или обжора. Она ответила, что вполне может прожить без меня, но не без обжоры. Да, она так прямо его и назвала. И больше уже не плакала, хотя по-прежнему выглядела несчастной.
- Ты не поверишь, - сказал я. - Он ездит на велосипеде.
Она содрогнулась.
- На ве-ло-си-педе? - всхлипнула она.
Можно было подумать, что я сообщил, будто он голодает.
- И он носит зеленую спортивную кепку.
Ее глаза стали огромными, слезы высохли.
- Ты лжешь, - сказала она.
- Нет, это правда, - сказал я.
Про кепку была ложь, но уж слишком долго она меня мучила. Я снова должен был рассказывать ей, каким худым был Юханнес и как мы прыгали с вышки.
- Ведь он мог разбиться, - сказала она.
Я заметил, что я ведь тоже прыгал вместе с ним.
- Подумай, ведь он мог разбиться насмерть, - сказала она. И потом, поразмыслив хорошенько: - Я бы ему столько всего вкусного приготовила...
В общем, дело шло к тому, что неизбежно должно было произойти. Они никак не могли найти дорогу друг к другу, и оба были так несчастны, хотя никто из них не решался сделать первый шаг - не из гордости, а потому, что они зашли в тупик. И я был в их жизни единственный общий друг.
Мне было так горько и обидно от этой комедии, которую они добросовестно разыгрывали.
- Я сыграю роль парламентера, но с одним условием.
Она приняла условие слишком быстро, так что эта победа не была лестной для меня. Я никак не подозревал в себе такого напора чувств. Но, наверное, именно такое большое огорчение и способно вызывать сильное возбуждение.
- Я проведу эту ночь с тобой, - сказала Лисбет.
- Не надо, если тебе не хочется, - сказал я.
Это была изумительная ночь. Она была красивой, даже когда спала, а ведь это не о многих женщинах скажешь. Я не мог оторвать взгляд от красивой крепкой руки, лежавшей на одеяле. Она ведь раньше никогда не носила кольца, все то время, пока они были женаты.
И у меня не было никакого чувства торжества, когда она спускалась к автомобилю в три часа ночи. Трагедии из происшедшего она тоже не делала. Напротив, она была очень нежна со мной. Перед уходом она настояла на том, чтобы приготовить мне поесть. Еда была просто великолепная.
- Подумай, а вдруг будет ребенок, - сказала она.
