Вот и ответ тебе, Поющая. А на что ты надеялась, наивная? На то, что он побежит за случайно встретившейся ему на дороге наёмницей без роду и племени? Отречётся от титула, наследия, имени? Какая глупость — твердил тебе холодный и трезвый рассудок, почему ты ему не поверила! Решила пойти ва-банк и проиграла.
Хочется плакать, но облегчение слёз почему-то не приходит. Глаза остаются сухими, без намёка на влагу. Столкнувшиеся со мной нечаянные прохожие не видят и следа эмоций. Лицо застыло маской изваяния. Только внутри меня поселилась пустота.
Вот так умирает любовь.
Уже даже не больно. Боль свернулась где-то в глубине меня, подчинившись здравому смыслу, старому, как само одиночество. Обида? Я не обижаюсь. Не на что. В конце концов, никто из нас не давал друг другу никаких обязательств. И то, что у него есть невеста среди людей, не говорит против него. Скорее, я одобряю его выбор. Значит это судьба.
Судьба… Я вернусь обратно, мама. Вы всё-таки добились своего. Но не сейчас. Как наёмница, я всё ещё связана нитью заказа. И я исполню его… Время эмоций придёт после. А теперь я стану такой, как была — уверенной, рассудительной, сильной. Я — Поющая. Я — не боюсь боли. А любовь — та же боль… Потом, всё потом!
Пой, Альнаор, пой! Это единственное, что тебе осталось.
Здесь нет никого — только небо и я;
Скользит между туч алых молний змея,
Охотничьим рогом вдали отзывается гром…
О зов одиночества! Стон или клич?
К чему-то стремиться, чего-то достичь —
Здесь всё осыпается мелким колючим дождём…
Незаметно для самой себя обнаруживаю, что стою на длинном, уводящим вдаль от города, пирсе, изогнутым клыком врезающимся в море. Волны одна за другой бьются в отполированный веками гранит. Над неистовствующей стихией протяжно вскрикнул буревестник, молнией лавирующий между туч.
Возвышенно-пусто, лишь тени и эхо,
На длинном пути встанет новая веха,
И будут сменяться виденья зеркал в зеркалах…
Всё слишком постыло, всё слишком знакомо,
Мираж не разрушит поблекшее слово;
Что весит кусочек души на холодных весах?..
Я замерла. Сердце защемило от безумного желания распростать бьющиеся под тугим ветром крылья, взмыть ввысь, туда, где разрываются на клочья резкие линии молний. Просто быть, просто очистить разум, отдаться на волю беснующегося хаоса. Не чувствовать. Не думать. Не вспоминать.
Вокруг неподвижность — ни жеста, ни звука;
Сплелись воедино тоска и разлука —
О миг одиночества! Миг без конца и границ…
Замершее время, надорваны струны,
