Из опасения нанесения тяжких телесных повреждений мой папаша никогда не был осведомлен о случае с паровозиком. Это означало, что он рассматривал Морелли с не большим и не меньшим презрением и опасением, чем любого другого попрошайку, которого мои матушка и бабуля Мазур притащили бы с улицы. Он бегло осмотрел Джо, провел необходимую короткую беседу и обратил свое внимание к телевизору, аккуратно игнорируя Бабулю, когда та пошла за пудингом.
- Хорошо, что они сделали для Муги Бьюза закрытый гроб, - сообщила бабуля Мазур моей матушке. – Я-таки рассмотрела его во время несчастного происшествия.
Моя матушка в тревоге распахнула пошире глаза.
– Происшествие?
Я снимала куртку.
– Бабуля зацепилась рукавом за крышку, и крышка имела несчастье упасть.
Матушка воздела вверх руки в молитвенном жесте.
– Весь день мне звонят люди и спрашивают о гладиолусах. И наверняка завтра я услышу о крышке.
- Не таким уж свежим он выглядел, - поделилась впечатлениями бабуля Мазур. – Я сказала Спиро, что он проделал хорошую работу, но это далеко от правды.
На Морелли был блейзер поверх черной трикотажной рубашки. Он взял стул, и его куртка распахнулась, явив миру оружие в набедренной кобуре.
- Лакомый кусочек, - заметила бабуля Мазур. – Это что? Сорок пятый?
- Девять миллиметров.
- Даже не мечтаю, что ты позволишь посмотреть не него, - пыталась подольститься бабуля Мазур. – Полагаю, приятно ощущать такое оружие.
- НЕТ! – завопили все хором.
- Я однажды застрелила цыпленка, - объяснила Бабуля Морелли. – Несчастный случай.
Я могла видеть, как Морелли не находит, что ответить.
- В кого же вы стреляли? – спросил он, наконец.
- В неуклюжего придурка, - похвасталась Бабуля. – Избавилась подчистую.
Спустя два куска пудинга и три банки пива Морелли оторвался от телевизора. Мы ушли вместе и задержались у бордюра перекинуться наедине парой слов. На небе не было ни звезд, ни луны, и большинство домов были темными. Улица была пуста. В других частях Трентона ночь могла таить опасность. В Бурге же ночью чувствуешь себя спокойно и в безопасности.
Морелли поднял мне воротник, защищая от холодного ветра. Костяшками пальцев он провел по шее, задержав свой взгляд на моих губах.
– Прекрасная у тебя семья, - заметил он.
Я сузила глаза.
– Если ты поцелуешь меня, я закричу, и мой отец выскочит и даст тебе в нос.
И прежде, чем любое из этих событий случится, я, вероятно, намочу свои трусики.
- Я мог бы справиться с твоим отцом.
