На стене, правда, Конана поджидал неприятный сюрприз — заточенные лезвия, торчащие из камня, словно гребень какого-то злобного дракона… но киммериец был готов к чему-то похожему, а потому лишь едва оцарапал ладонь, умело примостившись среди вострящихся ножей. Он уже собирался спрыгнуть вниз…
Глухое рычание предупредило его.
Напрягая глаза в кромешной тьме, киммериец с трудом разглядел три неслышно скользящие тени. Мастафы!
Проклятье!
Не питая особых надежд на успех, северянин достал из кармана кусок сыра и бросил вниз. Одна из собак подошла ближе, понюхала — но, как он и опасался, даже не прикоснулась к еде. Этих тварей тренировали особым образом для защиты жилища и хозяина, такой глупой ошибки, как принять пищу у незнакомца, они не допустят никогда!
А собаки, тем временем, всерьез заинтересовались незваным гостем. Медленно сужая круг, три твари с горящими глазами подступали все ближе к стене, где затаился киммериец. Тот пытался слиться с камнем, не дышать и не шевелиться — но ветер донес его запах до проклятых убийц.
Сперва одна псина, затем и остальные подняли морды и угрожающе зарычали. Если он не уберется немедленно — • они примутся лаять. На шум сбежится стража… и пусть быстроногого северянина им не догнать, но охранники встревожатся, Тусцелла будет настороже — а этого допускать нельзя! Лучше было по-быстрому ретироваться…
Однако уже в последний миг, подняв голову, Конан обнаружил в окнах особняка нечто, заставившее его пренебречь опасностью и задержаться на несколько лишних мгновений. Прикованный к открывшемуся зрелищу, он даже позабыл о ворчащих под стеной мастафах…
Прямо напротив него оказались окна спальни самого Тусцеллы. И хотя окошки были крохотные — в них не протиснулся бы и ребенок,— да еще забранные плотным свинцовым переплетом, но киммериец ясно разглядел самого хозяина особняка.
Тощий, как жердь, с длинными рыжими волосами, заплетенными сзади в косу, Тусцелла сидел на краю огромной кровати, держа в руках странную уродливую статуэтку. Глиняную, насколько мог разглядеть острый взор северянина, размером где-то в три ладони.
Стервятник то крутил ее в руках, то встряхивал и подносил к уху, то поглаживал… при этом губы его шевелились, словно Тусцелла разговаривал с кем-то — хотя в комнате, кроме него, не было ни души. Судя по его довольному, почти блаженному лицу, косальский божок не обещал своему господину никаких' опасностей в обозримом будущем…
У изголовья постели стоял большой окованный железом сундук с приоткрытой крышкой. Не было сомнений, что свое сокровище Тусцелла держал именно там.
