— А меня это как-то не занимало… Однажды она мне сказала: «Мечтаю уехать из этого холода, на море, к теплу». Я ответила, что на море в декабре начинается дождь, промозглый ветер, еще хуже, чем мороз.
— Ну, все-таки ощущение того, что поблизости есть теплое море и оно не замерзает, как-то обнадеживает, — заметил Костенко.
— Не знаю… Лучше долго мечтать о прекрасном и потом получить, чем быть все время подле и не видеть толком… Люди Черноморского побережья не знают моря и не понимают тепла — для них это быт.
— Простите, вы кто по профессии?
— Странно, я ждала именно этого вопроса… Я биолог. А вы — следователь?
— Сыщик.
— Есть разница?
— Не притворяйтесь, тоже, верно, смотрите «Следствие ведут знатоки», разницу между сыщиком и Знаменским понимаете.
— У меня нет телевизора, я продала его три года назад, — ответила Щукина, и Костенко только сейчас до конца понял, как она красива.
— Давайте вернемся к моему вопросу, — не выдержав взгляда женщины, сказал Костенко, чувствуя, что говорить с нею ему приятно, но трудно. — Что вы знаете об ее приятеле?
— Ничего. Безлик, вполне надежен, хваткая походка, идет, как загребает. Но, по-моему, его иначе звали… Я, однако же, лишь раз слыхала, как она к нему обратилась… По-моему, Гришин. Почему вы назвали фамилию Милинко?
— Его звали Гриша…
— Да? Но мне показалось, что она называла его по фамилии, очень почтительно, на «вы».
— Он часто бывал у нее?
— Нет. Я его видела раза четыре, один раз рано утром. Обычно он приходил к ней поздно, ночью уже.
— Тихо у них было?
— Как на кладбище.
— Гости?
— Крайне редко.
— А кто?
— Мужчины.
— Они вам запомнились?
— Нет.
— Почему?
— Очень были похожие на Гришу.
— Чем именно?
— Безлики. И тихи.
— А когда приходили?
— Вечером.
— А середина октября? Прошлого года? Шестнадцатое или семнадцатое…
— Что должно было случиться в эти дни?
— Шум у Петровой.
— Не помню. А почему именно в эти дни там должен быть шум?
— Потому что в один из этих дней убили человека. И разрубили топором на куски.
Щукина съежилась, отодвинулась в глубину кресла, зрачки ее расширились, глаза потемнели.
— Однажды — только я не помню когда — у них вдруг запели, я это только сейчас вспомнила. Я не помню когда, не помню что, но пел мужчина.
— А что пел тот мужчина? Вы же запомнили песню, вы ее наверняка запомнили…
— Да, я ее запомнила, только сейчас вылетело из головы, но я припомню, погодите. «Я спросил у ясеня» — вот что пел мужчина…
