— Мне Митя сказал, что вы сейчас заняты каким-то очень интересным делом, — сказал Пауль. — Пока еще рано говорить или?..
Костенко заметил:
— Так у нас раньше в Одессе говорили: «Пойдем или?» Я постоянно недоумеваю, отчего вы, немцы, тоже так часто кончаете фразу словом «одер». На русский это переводится как «или», да? Вы словно бы даете собеседнику лишний шанс на ответ…
— Знаете немецкий?
— Со словарем, — ответил Костенко. — Есть у нас такая хитрая формулировка при заполнении анкеты. Если человек знает два немецких слова: «Берлин» и «унд», он пишет — «читаю со словарем».
Пауль рассмеялся:
— Мы еще до такого вопроса в анкете не додумались…
Костенко закурил, заново оглядел нового знакомца, ответил задумчиво:
— Преступление, которое мы сейчас пытаемся раскрутить, довольно необычно… Между прочим, началось оно, как мне кажется, в сорок пятом, под Бреслау…
— Под Вроцлавом, — поправил его Пауль. — Надо говорить — Вроцлав, это правильно, Владислав.
Костенко спросил:
— Говорите по-польски?
— Говорю. Как определили?
— По тому, как вы меня назвали — «Владислав».
— А как надо?
— По-русски говорят с ударением на последнем слоге, по-польски — на предпоследнем.
Подошел Степанов, взял под руки Костенко и Пауля, повел их к столу:
— Ребята, Леон завещал выпить рюмку, когда соберемся его вспомнить — подчиняйтесь Левушке…
— Я уехал с дежурства, — ответил Костенко.
— Так у тебя ж заместитель есть, — сказал Степанов, — пусть подежурит, кандидат наук, да еще зовется Ревазом.
— От него как от козла молока. Теоретик.
— Уволь, — предложил Степанов.
— Произвол, — вздохнул Костенко. — Нельзя, Митя. Слава богу, что нельзя. Ладно, пока, друзья! Мне еще и домой надо заехать, я Маню с Иришкой не видел неделю…
— Когда в гости позовешь?
— Когда супостата поймаю.
— А поймаешь? — спросил Степанов.
— Попробуй — не поймай, — ответил Костенко и, не прощаясь, пошел к выходу.
Тадава отошел от стола в четыре утра, когда уже было светло и летел над Москвой первый тополиный пух. «Тополиный пух над Семеновской, ты одна идешь, как в пуху плывешь», — вспомнились отчего-то слова из песни Валеры Куплевахского. Майор отложил ручку, долго растирал глаза (аж зеленые круги пошли), потянулся было к телефону, чтобы звонить Костенко, но потом ощутил тишину рассвета, усмехнулся чему-то и начал снова перечитывать написанные им страницы.
…«В материалах, оставшихся после смерти начальника разведки фронта генерала Ильи Ивановича Виноградова, есть такая запись: «Сегодня допрашивали солдата из третьей роты 76-го стрелкового батальона. Солдат отказался назвать свое имя, говорил на плохом немецком: «Их бин Фриц Вальтер, их бин дейче». Присутствовавший при допросе майор Журбин из седьмого отдела спросил по-немецки пленного, откуда он родом, кто его родители. Пленный молчал, ответить не мог. При медицинском освидетельствовании на правой руке была обнаружена татуировка: «Прощайте, кореши, ушел в мир блатных!» После истерики пленный признался, что является власовцем, прошел подготовку в диверсионной школе абвера, был передислоцирован из Праги в Бреслау вместе со своей частью».
