— «Милый дедушка, — громким голосом продолжал чтение Вовка, — а когда у господ будет елка с гостинцами, возьми мне золоченый орех и в зеленый сундучок спрячь. Попроси у барышни Ольги Игнатьевны, скажи: для Ваньки».
Барышня представилась мне в образе молодой красивой девушки, одетой в легкое белое платье. Она добрая и, конечно, не пожалеет для Ваньки ореха. Вот только осмелится ли дедушка подойти к барышне? Он, наверное, очень робкий.
— «Ванька свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, купленный накануне за копейку… Подумав немного, он умакнул перо и написал адрес:
На деревню дедушке».
— Так и написал? — перебил я Вовку.
— Так, — спокойно ответил Вовка. — А что тут такого?
— Не дойдет же.
— Почему?
— Нужно указать область и район, а также название деревни и фамилию дедушки. Меня Надя учила, я знаю…
— Тише, — успокоил меня дед Емельян и приподнял раскрытую ладонь, — пусть дочитывает.
Рассказ вскоре закончился, но я не слышал, что было в конце. Так обидно мне было за Ваньку, так обидно!.. Не дойдет письмо, не узнает Константин Макарыч, каково живется его внуку у сапожника Аляхина, не попросит он для него гостинец, не заберет обратно… Будут Ваньку по-прежнему тыкать селедкой в харю, кормить чем попало, спать велят только в сырых и холодных сенцах.
— Ты прав: не дойдет. Жаль Ваньку, я столько в детстве слез пролил по его несчастной судьбе, — медленно говорил дед Емельян, затягиваясь папиросой. Он помолчал. — Хорошо вы читаете, бегло, молодцы. Теперь вам под силу будут любые книги. А в тех книгах написано про добро и зло, как они борются меж собой. Чаще в той борьбе побеждает добро, потому что его на земле больше. Но случается и наоборот. Так что, читая книги, учитесь быть добрыми и ненавидеть зло. Учитесь сочувствовать слабым, но добрым, как Ванька Жуков. И тогда вы, милые мои ребятки, вырастете нужными людьми…
Звякнула щеколда, и в хату вошла тетка Дуня. Увидев меня и Вовку, она всплеснула руками:
— Да у нас гости. Двое… А я уж, грешным делом, подумала: забыли нашего деда.
— Не забыли, — ответил с печки дед Емельян. — Они мне такой рассказ прочитали… такой рассказ…
Тетка Дуня достала с полицы неначатую ковригу ржаного хлеба, положила ее на стол.
— Ну, идите полдничайте, коли моего деда уважили…
На сей раз меня не нужно было упрашивать: здорово уже проголодался. Сели за стол.
Тетка Дуня нарезала тонкими скибками хлеб, налила в кружки топленого молока. Молоко еще было теплым, оно пахло… Ни с чем не сравнить запах топленого молока!
