— Давай вместе учить уроки, я жмыха принесу, наедимся от пуза.
Это Пашка просит. А Колька:
— Не будем больше драться, идеть? А если тебя кто хоть пальцем тронить, я заступлюсь… Слушай, отчего у меня двойки да тройки по письму? Дай твою тетрадку посмотреть, возможно, я что-то не так делаю… Дашки дома не будить? Тогда я забегу. И коньки принесу. Хочешь на коньках покататься?
Вот что такое «Знание — сила»! Правильно на стене написано.
Колька с последней просьбой сегодня пристал. Ладно, уважу. Неделю мы с ним не разговаривали, теперь вот колобком подкатился. Хотя мы, ребята, обычно быстро миримся, но я на принцип пошел: Колька виноват, пусть первым и ищет примирения. По-моему и получилось.
Через час, может, после возвращения из школы Колька явился ко мне. С тетрадкой и коньками-снегурками.
— Садись, — указал я на коник, — гляди, как я писать буду.
Колька, плотный крепыш, снял ватный, не по росту, полусак. Поудобней уселся, развернул тетрадку.
— Ну, пиши, — сказал я. — Э-э-э, да ты тетрадь неправильно ложишь, вот у тебя и не получается наклон. Надо вот как, чтобы нижний угол тетради упирался тебе в грудь. Иван Павлович ведь объяснял. Не слышал? Не надо мух ловить во время урока (это выражение я у Ивана Павловича перенял). Потом: зачем все перо в чернила обмакиваешь? Надо только кончик, иначе будить клякса.
Колька пыхтел, сопел от страдания, а я, почувствовав власть над ним (знание — сила), продолжал его поучать:
— Следи за нажимом… Так, молодец. А теперь напиши строчку большого «Щ».
— Нам ведь «Щ» не задавали.
— А ты напиши: Иван Павлович за это не заругаить. У тебя «Щ» плохо получается, потрудись.
Кольке ничего не остается делать, как подчиниться. Раз на помощь напросился, получай ее, только, чур, не лениться. Думаешь, пятерки легко даются? Терпение и труд нужны, говорил по этому поводу Иван Павлович. И еще одну пословицу приводил: «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда». Так что пиши, Николай Зубков, и не выкаблучивайся.
— Фу, — облегченно вздохнул Колька, справившись с моим заданием.
— Все? — заглянул я в его тетрадку. — Ну, а ты не знал, отчего у тебя двойки да тройки бывають. Вот постарался — и хорошо получилось. Четверка верная будить.
— Шутишь?
— Спорим?
— Ладно, если поставять четверку, я у Егора твои патроны стырю и верну тебе.
— Не нужны они мне…
— Тогда пойдем кататься.
— Пойдем. Только давай и Пашку прихватим.
— У нас же одни коньки.
— А мы по очереди.
Вышли на улицу: я — в лаптях, сплетенных Надей, Колька — в бурках с галошами. Только что перестал падать снег, глаза резало белизной. Пока к этой белизне не привыкнешь, смотришь прищурившись, подслеповато.
