— Галоши порвались. Мы вот с Егором через день решили в школу ходить: у нас теперь одни галоши на двоих.
— Где они?
— Что?
— Галоши.
— На Егоре.
— Порванные.
— А-а… Под лежанкой.
— Ну-ка, покажи.
— Там темно, я их не найду.
— А я посвечу. Спички есть?
— А можить, и не под лежанкой, — начал юлить Колька, и я понял (Иван Павлович — подавно), что он хитрит.
— Еще раз спрашиваю: почему не был на занятиях?
— Проспал. Да и неохота: одни двойки… девки смеются, когда у доски отвечаю…
— В общем, завтра и ты с матерью придешь.
— Ей некогда.
— Почему?
— Свиней некому кормить.
— Она сейчас где?
— На ферме.
— Ладно, я к ней сам зайду… А ты, — крикнул Иван Павлович на меня, — без сестры не появляйся.
Вот так-то… Пашка с Колькой выкрутились. А я не сумел ничего придумать. Даша ведь тоже вечно занята, на работу в колхоз каждый день ходит — не как другие ее ровесницы. Ну и мне бы сказать: «Даша не сможет, ей надо минимум трудодней вырабатывать, а то под суд отдадут». Глядишь — и поверил бы Иван Павлович. Хотя я понимал: скажи Даше, что ее в школу вызывают, все бросит — и колхоз, и домашнее хозяйство, — явится. Уж за нами-то она следит, переживает, если мы с Танькой что натворим. Но Танька ничего не вытворяет, она девчонка, вытворяю, выходит, пока я один.
Знал я характер Даши, слишком хорошо знал. Потому и не повернулся у меня язык на брехню.
Но как, с какими глазами я заявлюсь домой и скажу сестре: «Иван Павлович завтра велел тебе прийти».
Это проклятые карты во всем виноваты! «А вообще-то очко — штука удивительная», — одновременно подумал я, когда Иван Павлович закрывал за собой дверь.
ПОМЕТКИ И. П. ЖУРАВЛЕВА
Не мог я ходить огородами, не позволял себе подобного. Люди ведь осудить могли: «Что это Журавлев по задворкам крадется — людей, боится? А еще учитель…»
Но ныне обо мне так не подумают, посему оставляй как есть.
Других замечаний не имеется.
Даша в тот день ездила в Поныри, в райцентр, и я успел вернуться домой за полчаса до ее возвращения. Таньке наказал!
— Смотри, не проговорись.
— Про что?!
— Что я поздно пришел.
— Сходи воды принеси — не скажу.
— Ладно, схожу.
Я мигом принес полведра воды (половину расплескал) и сел делать уроки.
Чтение: «Ма-ма мы-ла ра-му». Я уже наизусть выучил чуть не весь букварь, так что к чтению готовиться нечего.
Письмо. По две строчки буквы «м», «л», «п» — больших и маленьких. Эти я тоже выполнил мигом.
Осталась арифметика. А что в ней сложного? Ничего. Не пойму, почему это Пашка путается. Он ведь не бестолковый. Наверное, ленивый и неаккуратный. Цифры у него неодинаковые ростом, то вправо падают, то влево. Складывает и вычитает на палочках — и то с трудом. Я уже палочки давно не ношу, в уме примеры решаю. До двадцати, правда, быстро складываю-вычитаю, а дальше, в отличие от Вовки Комарова, выполняю действия только с помощью пальцев и палочек. Ну, так это мы еще и не проходили…
