Но изменческий поступок Енборисова вынудил нас отказаться от дальнейших операций на Верхнеуральск, так как Енборисов, безусловно, раскроет все наши планы и наши средства к дальнейшей борьбе с нашим противником, который, учтя это, будет оказывать упорное сопротивление, с тем чтобы заставить нас израсходоваться, а тогда взять нас голыми руками.
По агентурным сведениям, в районе Самары ведут бой наши значительные силы. Уфа слабо занята противником. По ту сторону Самаро-Златоустовской железной дороги также находятся наши силы. Стерлитамак занят незначительными силами противника, преимущественно из местной буржуазии. Кроме сего, район Белебея до Самаро-Зла-тоустовской железной дороги по своим свойствам представляет большие удобства для действий конницы, противник же таковой не имеет. Отказавшись в силу приведенных причин от первого направления, мы должны выбрать новое направление на присоединение к нашим силам, опирающимся на базы. Оставаться здесь, в Белорецке, мы не можем, так как противник наш отказ сочтет за нашу слабость и, безусловно, поведет против нас активные действия, с тем чтобы нас взять в кольцо, и тогда нам трудно будет прорывать это кольцо.
Может быть, у многих красноармейцев возникнет сомнение в том, стоит ли идти в новом направлении, не лучше ли остаться здесь и где-нибудь укрыться. Товарищи, такое решение будет весьма гибельным, так как легче всего переловить и передушить нас поодиночке, а когда же мы будем двигаться кулаком, справиться с нами трудно, потому что мы можем бороться и пробивать себе путь сплоченной силой. Итак, вперед! Кто малодушен, оставайся, но помни, что одиночки — не сила и легко могут быть переловлены противником.
Главнокомандующий БЛЮХЕР».
Через хребет Ала-Тау
Двуглавый великан Южного Урала хребет Ала-Тау разлегся с юга на север огромным костистым старым медведем. Вершины его, ощетинившись острыми скалами, бесцветны и лысы. Большая седловина, мелкие ложбины, падающие сверху вниз горные разломы поросли густым лесом. На голых макушках хребта громоздятся тучи, в лесных чащобах — темно и хмуро.
В погожие дни с вершин Ала-Тау просматриваются за разновеликими горами и горушками, плато и долинами змеящиеся ленты далеких рек, блестящие блюдца озер, неясная паутина построек — различных населенных пунктов.
«Медведь» Ала-Тау будто в спячке: пустынна и неподвижна спина его. Лишь в подбрюшье — в лесистых седловинах и выемках, на трудных подъемах и опасных спусках ворочается длинная, серая веревка каменистой дороги — Верхнеуральский тракт.
