- О почтенный навал, клыкастый буйвол морей, что ты повелишь содеять с сегодняшними пленниками? - медоточиво проговорил первый голос, в котором Конан безошибочно определил старого царедворца.
- Слушай мою волю, почтенный сегал, щетинящийся клыками волк пучины, тебе надлежит подготовить их для великого жертвоприношения. Мы ждали их так долго, этих проклятых пришельцев с проклятого истинными богами Запада! Но теперь их кровь оросит наши жертвенники и наши небожители возрадуются. Новая сила вольется в них, и они подобно великой грозовой туче низринутся на своих врагов, повергая их во прах. И тогда нашей расе будет возвращено ее исконно высокое место - в то время как те, что именуют себя "людьми", вновь станут теми, кем им надлежит пребывать от века - двуногим скотом!
"Крепко сказано, - мелькнуло в голове Конана. - Выходит, я не ошибся, Птауакан повторяется. Но теперь мне придется обойтись без хрустального феникса!"[1]
Киммериец не чувствовал страха - одну лишь усталость и сознание того, что ему вновь предстоит тяжелая и кровавая работа - не славный подвиг, не радостная пляска мечей, куда хорошо броситься молодому, горяча кровь ненавистью - но именно работа, опасная, трудная, вдобавок имеющая обыкновение повторяться с завидным постоянством. И в Антилии, и здесь, на краю неведомого континента, хозяева брали в плен его, Конана, команду, пользуясь своим преимуществом родной земли, где так легко поймать новоприбывших в ловушку...
Конан ожидал продолжения разговора, однако вместо этого до его слуха донеслось:
- Слушаю и повинуюсь, о почтенный навал, короной увенчанный рогатый вспарыватель бездн, лобызаю след твой в водных толщах!
Послышались странные шелестящие звуки - как будто громадная змея проползла по мелкому гравию - и все снова стихло. Приготовившийся было к бою киммериец опустил меч.
Его рассудок работал холодно и четко. Он любой ценой должен проникнуть к этому самому "навалу" (Кром знает, что это может значить!) и, если удастся, то затеять переговоры, предложив здешним заправилам сделку - жизни экипажа его галеры за жизнь местного правителя. Другая возможность пробиться в темницу, где держат его людей, а в то, что они пленены, киммериец не сомневался. Что могло быть проще - закрыть каменные створки в начале и в конце тоннеля, так чтобы весь отряд угодил в одну громадную западню? Киммериец никогда не считал, что смерть предпочтительнее "позорному плену". Из плена можно сбежать, тебя могут спасти, короче - еще можно бороться. Сделавшись трупом, пищей для воронов, пожирателей падали, ты уже бороться никак не сможешь.
