А потом как-то вечером в пятницу, в начале ноября, он вернулся из поездки, как обычно, поставил сумку с грязным нижним бельем, выпил четыре бутылки пива и завалился спать.
В субботу он сидел в гостиной в шлепанцах и читал все тот же старый истрепанный журнал, где печатали всякую чушь, она получила его через шестые руки. Лена Брюкер замочила в цинковом корыте мужнино белье. Надо было еще все простирать руками. Она поставила в корыто стиральную доску и принялась тереть о нее кальсоны, в особенности то место, где к ткани прилип кусочек дерьма. Затем вытащила из мыльной пены еще одни штаны. Ими оказались дамские трусики. Белые маленькие трусики с тугими резинками, очень тугими, которые под слишком узкой юбочкой оставляли на ляжках следы в форме сердечка, что, как она знала, так нравилось Гари. Она выудила из большого бельевого чана свои трусы. Положила их рядом. До чего же ее были широкие, они походили на трусы с крыльями. Выпрыгни она из окна, эти крылья хлопали бы ее по ногам. Так она стояла, уставясь на свои руки, красные от горячей воды, со сморщенной кожей на пальцах. В этот момент ее позвал муж: «Принеси мне бутылку пива, холодного». Он требовал, чтобы она пошла в пивную на углу улицы и принесла холодного пива, потому что холодильника у нее тогда еще не было. Лена вытащила руки из корыта, подошла к кухонному столу, медленно вытянула ящичек, где лежали разные ножи для хлеба и мяса, затем резким движением задвинула его. Потом позвала мужа: «Иди открой дверь, Гари, кажется, стучат». Он никакого стука не слышал, однако направился к двери. На лестничной клетке было темно. Гари включил свет. И в то мгновение, когда он перевесился через перила, глядя вниз, она захлопнула дверь. Он стоял на площадке и непрерывно звонил, стучал, дубасил в дверь и даже колошматил ее ногами. Он буйствовал. Она стояла, изнутри прислонившись к двери. Неожиданно в прорези ящика для писем появилась его ладонь. Словно щупальца спрута шевелились пальцы, пытаясь ухватиться за щеколду. Она громко закричала. На лестничной клетке раздались голоса. Она узнала голос Клаусена. «Эй, вы там, наверху, потише!» — крикнул он снизу. А поскольку ее муж не унимался, Клаусен стал подниматься по лестнице, она слышала его тяжелые шаги, это был крупный мужчина, ни дать ни взять — платяной шкаф, он мог согнуть пополам пятимарковую монету.
«Эй, тихо, не то стреляю, черт тебя побери!» За дверью все смолкло. Затем она услышала скрип ступенек. Это спускался вниз Клаусен, а вслед за ним ее муж. На нем были лишь рубашка, брюки и шлепанцы. Она стояла возле кухонного окна и глядела вниз на Брюдерштрассе, на маленький кусочек мостовой, что просматривался сверху. Лена видела, как он прошел мимо дома, шаркая ногами в шлепанцах, и даже не взглянул наверх; но сюда он больше не вернулся.
