далее следовало непонятное название — вероятно, того самого небольшого «шато» в Дордони. Она перевернула конверт. На обратной стороне было небрежно нацарапано от руки: «Я остановился в отеле „Крильон“ и буду hors de joie,
[91] если снова увижу вас». Подпись: Люк де Боскьер.
Золтан внимательно осмотрел конверт с обеих сторон.
— Что это значит? — спросил он, указывая на слово «comte». Я думал, его зовут Люк.
— Это титул, — ответила Мэгги.
— Граф? Но я думал — он фермер. Он ведь делает вино и растит призовых свиней.
— Иногда граф и фермер — одно и то же.
— А это тогда что? — Золтан неторопливо провел ногтем под словом «comtess». — А, у него и графиня есть… — с неодобрением добавил он.
— У нас в деревне был граф, — поделился он, поднимаясь По лестнице. — Мне мама рассказывала. Он владел не только нашей деревней, но и ещё десятью. Он был очень красивый мужчина, с усами, как у меня. — При этих словах Мэгги постаралась изобразить живой интерес. — Так вот, каждое утро граф проезжал мимо нашей фермы на белом коне. На нем всегда была шляпа с широкими нолями. Увидев нас, он снимал ее и говорил: «Доброе утро, крестьяне». А мои родители отвечали: «Доброе утро, граф».
Мэгги давно заметила — Золтан становился разговорчивым, лишь когда рассказывал о матери и об отчем доме.
«Сыр и впрямь восхитителен, — подумала она, поворачивая в двери ключ. — Как бы он понравился Джереми! А как бы он восхитился, узнав, что у его жены появился поклонник с графским титулом!» Внезапно она поняла, что тоже хочет снова увидеть Люка. Этот импульсивный и необузданный человек словно привносил в общение поток радости — таких людей Мэгги никогда не встречала раньше. Однако для женщины ее положения запросто зайти в отель «Крильон» и спросить там графа де Боскьера было бы так же немыслимо, как понять преимущества танталовых покрытий или объяснить квантовую теорию. К тому же существование загадочной графини не давало ей покоя.
А вот благодарственное письмо — совсем другое дело. Подобного рода письма всегда были неотъемлемой частью ее жизни, и она не смогла бы простить себе, если бы не выразила признательность за полученный подарок. С самых ранних лет мать вдалбливала ей в голову правила приличия, повторяла, что надо писать благодарственные письма по всевозможным поводам. Позднее это стало обязанностью Мэгги, как жены посла.
Сообразив, что писать не на чем, Мэгги отправилась в маленький магазинчик на бульваре Монпарнас. Ее выбор пал на пергаментную бумагу цвета слоновой кости, к которой прилагались конверты, покрытые темно-малиновой папиросной бумагой — под цвет красного вина.
