— Да ты просто гений! — Она решила не спрашивать, откуда он знает, где выключатель. — Думаю, нам нужно сходить куда-нибудь пообедать и отпраздновать успех операции.
— Вы уверены, что это соответствует протоколу? — нерешительно поинтересовался он, изумленный ее предложением.
— Я больше не жена посла, Золтан! Мы вольны делать что захотим.
Мэгги пригласила водителя в «Кёнигсбахер». Они с Джереми очень любили этот ресторан, который, однако, не был упомянут в его дневниках — вероятно, по причине отсутствия в меню рыбных блюд. Зато там, к большому удовольствию Золтана, подавали телячий гуляш. Они пили пиво из огромных кружек, и вскоре усы водителя украсились белой пеной. Он зажег сигарету и откинулся в кресле. Теперь наличие на его лице улыбки уже не вызывало ни малейшего сомнения.
— О, мадам, — произнес он, неспешно выпуская из ноздрей дым, — я прямо вижу, какое лицо будет у миссис Моргенштерн, когда она вернется!
Мэгги тоже расслабилась — пиво немного ударило в голову.
— Знаешь, Золтан… Думаю, тебе больше не обязательно называть меня «мадам».
После обеда Мэгги отослала Золтана домой, села на автобус и отправилась в парк «Пратер». Ей захотелось погулять. Они с Джереми часто бывали тут по воскресеньям. День выдался теплый и солнечный. Мэгги бродила по аллеям среди многочисленных велосипедистов и молодых влюбленных парочек, державшихся за руки. Она попыталась вспомнить, каково это — быть молодой, и вдруг ощутила укол зависти. Эти создания были слишком юны для печали и раскаяния, и жизнь, как казалось Мэгги, представлялась им чем-то вроде распахнутой двери в залитую светом комнату. Огромное колесо обозрения властно возвышалось над остальным пейзажем. Однажды Мэгги уговорила мужа сесть в кабинку и посмотреть сверху на город, хотя Джереми поначалу возражал — мол, это слишком «по-туристически».
— Но ведь колесо обозрения — одна из главных достопримечательностей, — настаивала Мэгги. — Есть места, где обязательно нужно побывать хотя бы раз. — И она почему-то вспомнила насмешливую фразу о швейцарцах из фильма Орсона Уэллса «Третий человек»,[16] прозвучавшую о подобной ситуации.
— Это утверждение всегда казалось мне ужасно несправедливым по отношению к швейцарцам, — заметил Джереми. — Мы им многим обязаны — и не только изобретением часов с кукушкой. Нам есть за что их поблагодарить.
— Например, за хороший сыр, — поддразнила его Мэгги.
— Особенно за сыр, — улыбнулся он.
После аттракциона они пошли ужинать в ресторанчик «Хойриге», пили там кислое, зеленоватое молодое вино и ели сосиски с квашеной капустой. Мэгги тогда подумала — как же ей повезло иметь возможность путешествовать и открывать для себя простые, приятные мелочи, отличающие каждое место на карте от других, в компании высокого красавца мужа! Рядом с Джереми она иногда забывала о своем английском происхождении, ощущая себя гражданином мира. В такие минуты ей было жаль сестру, чья жизнь, по мнению Мэгги, была скучна и монотонна.
