Я моргнула и сказала:
– Это уж точно.
– Ну, мне кажется, я понравилась Филипу Кэнтли, – приободрилась Хелен. – Сегодня утром заскочила в «Кросс» и случайно наткнулась там на него. Он был очень мил.
– Зачем тебя понесло в театр? – простодушно спросила Джейни.
С моей точки зрения, Хелен уже сказала зачем, но я с интересом ждала, какую причину она сумеет изобрести.
– О! – воскликнула она намеренно небрежно. – Хотела проникнуться атмосферой театра. А еще надеялась встретить там Салли.
– Ну и как, встретила? – зловредно поинтересовалась я.
– Нет, – ответила Хелен, обдав меня ненавидящим взглядом, насладиться которым Джейни не было суждено. – Ну вот, отправилась я бродить по театру, а когда проходила мимо кабинета Филипа, увидела, что дверь открыта, и поздоровалась с ним. Он тут же меня узнал и предложил кофе. Был очень мил. Он видел меня в той серии «Врачей из Пика»[40], где я снималась.
– Там, где ты умираешь? – полюбопытствовала я.
– Я впадаю в кому, – поправила Хелен. – Очень медленно. Ну вот, и он сказал, что ему понравилась эта работа. О, Филип такой очаровательный. Вы знаете, что он будет ставить «Кукольный дом»[41]?
Вопрос предназначался Джейни, но та покачала головой:
– Ты же знаешь, что я не в курсе театральной жизни.
– Правда-правда, Филип будет ставить «Кукольный дом», – со значением повторила Хелен.
Ее тактика, надо признать, была великолепна: незаметно выследить Филипа Кэнтли, дождаться, пока он останется один, и подстроить нечаянную встречу, выяснив все, что ее интересует. Хелен была из породы тайных манипуляторов. Не думаю, что в борьбе за роль для нее существовали запрещенные приемы. Достаточно вспомнить роман с Куртом.
– Как ты думаешь, у меня получилась бы Нора? – спросила она Джейни.
На этот вопрос имелся только один ответ, и Джейни послушно выполнила то, что требовалось:
– Конечно, дорогая! Ты была бы великолепна!
Мы перешли к основному блюду. Поддавшись минутной страсти к гастрономическим изыскам, я попробовала кисло-сладкую искусственную свинину – не так уж она плоха, скорее всего потому, что вкус есть только у соуса, – и фальшивую утку, вкус и консистенция которой напоминали оригинал настолько отдаленно, что мне с трудом удалось ее в себя впихнуть. Пришлось помучиться и с фальшивым цыпленком. Еще более утвердившись в своих антивегетарианских предрассудках, я вернулась к хрустящим блинчикам.
– Надо будет прочесть пьесу, – задумчиво проговорила Хелен. – Конечно, я сказала, что уже читала Ибсена. Ох, Филип Кэнтли – очень обаятельный человек.
