— Да уж, Уилл Шедуэлл направлялся в Кембридж явно не за ученой степенью, — согласилась Джейн.
— Перестань нести чепуху! — возмутился Грэшем, мысленно представляя Уилла в мантии и шапочке студента Кембриджского университета. Он принял напыщенный вид и заговорил высокопарным тоном, хорошо зная, что это вызывает у Джейн раздражение: — Вы, сударыня, представляете собой большую ценность для врагов. Моя честь не позволит оставить вас в руках недругов, случись им вас похитить. Если я отвлекусь от основного дела и брошусь спасать вас из какого-нибудь воровского притона, то потеряю след, найденный с огромным трудом, что доставит большие неудобства.
— Благодарю, милорд, что просветили меня, — холодно сказала Джейн, вставая с места и одаривая Грэшема взглядом, способным заморозить Темзу в разгар лета. — Ничтожество вроде меня не должно причинять неудобств. — Выходя из комнаты, она так хлопнула дверью, что едва не сорвала ее с петель.
— Пойди и верни ее, если она еще не разнесла лестницу, — обратился он с усмешкой к Маниону.
Манион скрылся за дверью и отсутствовал довольно долго.
— Не знаю, удобно ли мне предстать пред взором милорда. Как прикажете с вами беседовать: стоя или лучше на коленях? — Джейн стояла перед Грэшемом, прямая и тонкая, словно стрела в туго натянутом луке.
«Черт побери, — подумал Генри, — да ты обратишь в бегство самого Всевышнего вместе с Люцифером, задумай они снова объединиться и вместе выступить против тебя!»
— Сядь, глупая девка, и помолчи! — с нарочитой грубостью прикрикнул на нее Генри.
Джейн подбоченилась и смерила Грэшема испепеляющим взглядом:
— Да, сэр, я сяду, если такова ваша воля, только я вовсе не глупая и не девка и молчать не собираюсь!
— Дьявол меня забери! — рявкнул потерявший терпение Грэшем. — Неужели я всю жизнь должен терпеть неряшливого старика, помешанного на пиве и молоденьких шлюхах, и юную потаскушку, сварливую и вздорную, словно базарная баба, которая набрасывается на хозяина всякий раз, когда тот пытается поставить ее на место?!
Манион не был обременен образованием и не понял, что вопрос риторический, а потому, немного помолчав, задумчиво изрек:
— Да, сэр, полагаю, что должны.
Некоторое время в комнате стояла мертвая тишина, а затем все трое расхохотались.
Томас Перси пребывал в дурном расположении духа, и ничего удивительного в этом не было.
— Клянусь, негодяй пользовался шулерскими костями. Три шестерки кряду, да кто в такое поверит? Я потребовал, чтобы он во всем признался, но тут встрял этот придурок, хозяин гостиницы, и выставил нас вон.
