— Милорд, вы решили все проблемы, назревшие в Лондоне? Можно ли теперь невинным девушкам спокойно отправиться в постель? — спросила Джейн тихим усталым голосом.
— Во-первых, я проблемы не решаю, а создаю, во-вторых, никто не называет меня здесь милордом, в-третьих, тебя никак нельзя отнести к невинным девушкам, и, наконец, в-четвертых, в твоей постели никто не улежит спокойно, — с гордым видом заявил Генри. Не успел Манион выйти за порог комнаты, как он тут же подкрепил слова делом, крепко прижав Джейн к себе.
— Ох! — воскликнула девушка, когда эфес шпаги угодил ей под ребра. — Ну почему мужчинам непременно нужно хоть чем-нибудь да ткнуть бедную девушку, и все равно куда?
— Ну что ты, — пробормотал Генри, зарывшись лицом в ее волосы, — самой природой мужчинам предназначено дарить, а женщинам — принимать их дары.
— Что касается даров, то они весьма целенаправленные и без конца повторяются. — Джейн со смехом оттолкнула его от себя. — Следует ли мне ожидать вас сегодня ночью?
— Если мне захочется преподнести тебе свои дары, то да. Но так как ты всегда была послушной служанкой, не сомневаюсь, что ты не замедлишь согнуться передо мной… — Увидев удивленно приподнятые брови девушки, он вдруг замялся. — Ну… то есть склониться перед моей волей.
Джейн стояла, опустив руки и глядя на него со смешанным чувством раздражения и любви.
— Успокойтесь, Генри Грэшем, и отправляйтесь к себе в постель.
«К себе в постель?» Генри на мгновение перенесся в то далекое время, когда впервые увидел Джейн. Что же заставило его тогда вернуться? Может, особенный тембр ее голоса или же странное сочетание дерзости и трогательной беззащитности?
Это случилось в 1590 году, во время одной из первых поездок из тихого Кембриджа в Лондон. Генри еще не оправился от раны и слегка прихрамывал. Не успел он выехать из Бишопс-Стортфорда, как лошадь потеряла подкову, а так как запасной лошади Генри не имел, Маниону срочно пришлось искать ей замену. Грэшем остался его ждать в маленькой деревушке, где не было даже самой паршивой таверны.
Он сидел на берегу заросшего пруда и рассеянно теребил рукой траву, как вдруг почувствовал пристальный взгляд чьих-то глаз. Кто-то спрятался в кустах и наблюдал за ним. Генри оглянулся.
— Кто моргнет первым — проиграл, — послышался из кустов тоненький голосок.
От неожиданности Генри моргнул.
— Вы проиграли и должны заплатить штраф, — снова пропищал голосок.
— Так, юная леди, не припомню, чтобы я согласился на ваши условия, — сказал Грэшем, с любопытством разглядывая щуплую фигурку девочки лет шести или семи, появившуюся из-за кустов.
