В сомненье и тоске доходчиво отходим, –
ответливы в нас скучные слова,
в душе своей унылой непогоды
наш теплород в нас теплится едва.
А снегмет холодного презренья
на дерзости глупцов пока еще молчит,
но пылемет расхлябанного мненья
по милосердию отчаянно сучит.
Душа куется судьбометно
и крошево из слабостей, страстей
так суетно, но цветометно
на гранях резаных камей,
явивших памяти заметки, –
в венце терновом их отметки.
