Постоялый двор выглядел бы совершенно обычно, если бы не огромная, с необычайным искусством нарисованная вывеска над дверью. Где хозяин нашел умелого художника и хорошие краски, оставалось только гадать.
Толстый красный бык умильно вытягивал губы к исполинской, с ведро, кружке, из которой лезла белая пена. На морде животного красовалось почти человеческое предвкушение блаженства.
— «Кружка и Бык», — сказал Авти, — сегодня мы будем работать тут…
— Зачем? У нас же еще остались деньги! — возразил Хорст. — Вдруг тут тоже имеются редары, принадлежащие к Лиге?
— За пять дней мы прошли больше тридцати ходов, — махнул рукой шут, — если в этой местности и есть благородные из «чистых», то о тебе они вряд ли знают. И, кроме того… мне нельзя слишком долго жить без выступлений. Я должен промышлять своим ремеслом, иначе возникнут большие проблемы…
— Да? — опешил Хорст, но уточнять не стал. Он привык к тому, что его спутник — человек со странностями, причем с такими, которых хватило бы на дюжину нормальных людей.
— Вперед, — Авти решительно затопал к дверям, — сегодня предтеча, народу должно быть много.
— А что делать мне? — за шесть дней в дороге Хорст немного научился тому, как держать меч, но ничего не узнал о ремесле фигляра.
— Будешь следить за моим мешком, — отозвался шут, берясь за ручку двери.
Авти не ошибся. Просторный зал оказался полон народа, а на небольшой площадке около очага надрывался бродячий сказитель, исполняя одну из песен «Сказания об Исходе».
Слушатели рассеянно внимали рассказу о том, как бежавшие от Хаоса люди пришли на Полуостров.
— А, очень, очень кстати… — Подскочивший хозяин, толстый, как копна сена, поглядел на Авти со странной смесью брезгливости и радушия, Хорсту же достался несколько удивленный взгляд. — Лорант давно устал, пора его сменить…
— Вот мы и сменим, — Авти нагло улыбнулся. Сказитель с облегчением замолк и, вытерев потное лицо, удалился. Появление на его месте шута встретили дружным ревом и гоготом. Судя по блестящим глазам и раскрасневшимся рожам, собравшиеся были готовы для увеселений.
— Приступим, — шепнул Авти. Шут встряхнул колпаком, на кончике которого чуть слышно звякнул бубенец, и в его руках появились кинжалы.
Они порхали из ладони в ладонь, крутились и вертелись, точно живые, вспыхивали на мгновение, отражая пламя очага, танцевали на предплечьях, и только Хорст видел, как на коже Авти возникают новые и новые порезы, как багровый потек расползается по одному из рукавов.
