Сотир позволил поднять себя. Но потом снова свалился на кровать и закрыл лицо руками.
М-да, все же он заслуживает сожаления. Полковник Гнойнишки это понимал. Миче такая женщина — голова закружится. Лакомый кусочек. Да еще и наследство улыбнулось... Вот история!
И Гнойнишки мелкими шажками заходил по комнате. Он так усердно крутил свои усики, что казалось, вот-вот их выдернет. Миче необходимо найти. И ее найдут, это ясно. Косоглазый дьявол этого заслужил.
— Хватит, Сотир! Я ее найду, говорю тебе! Даю честное слово солдата.
Сотир всхлипнул и еще крепче прижал руки к лицу. А каким храбрецом был этот косоглазый дьявол! А-а, как несся он со своей ротой в Криволаке!
Гнойнишки остановился и выпятил грудь. Эх, черт побери, черт побери! Сражались они — и он, и Сотир, и все — сражались на востоке, на западе, на севере, на юге. Чч-ерт возьми, ч-ч-е-орт его возьми!
А теперь этот герой... этот крылатый храбрец... этот несчастный Сотир... М-да, из-за каких-то лавочниковых капиталов. Э-эх!
Ну, ладно.
Неужели они должны благоденствовать, как мародеры... которые... которые...
Ну, ладно.
У Круши весь взвод Сотира был уничтожен, сам он ранен в шею...
И уцелел! Косоглазый дьявол, ха-ха!
Ну, ладно.
М-да, такие подвиги, такие подвиги! Э-эх! А теперь — погребены все надежды, все! До-чиста! М-да.
Просто ложись и помирай.
Гнойнишки топнул ногой, и дом задрожал.
— Сотир, бить тебя надо! Тьфу, из-за какой-то юбки! Говорю, побью тебя, вставай!
Сотир вздохнул и поднялся. Ему было уже не до юбки. Ну что Миче — женщина как женщина. Попалась бы она ему в руки еще разок — он бы ей показал...
— Не в этом дело, друг, а видишь ли...
И зашептались.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нако на четвереньках отполз в коридор: ему показалось, что там, внизу, появился человек в серой шляпе.
Прижав палец к губам, как ребенок, он размышлял.
Да, наступили времена вроде богомильских.[8] Да, просто времена богомилов, средние века, и ничего больше! Тю-ю...
И вдруг кмет открыл рот: из спальни Миче вырвались крики. Гнойнишки орал во все горло, как на параде, гм, как будто нарочно. Но он не командовал, а ругался.
— Мерзавец! Я прикажу расстрелять тебя немедленно!
Что это значит? Комедия или трагедия, а? Нако не знал, что и думать. Двери спальни приоткрылись как будто нарочно. Полковник, продолжая кричать, выставил в коридор плечо:
— Вы преступник! Вы опорочили власть! Оскандалили правительство.
И, высунув голову в дверь, он гаркнул:
