И Нако прикусил язык. Едва сдержался, чтобы не перейти границы. Ведь сказать по правде, разве это управление? Когда и где было что-либо подобное — во всем мире?
Полковник побледнел.
— Хочешь сказать, кмет, что ты ни в чем не виноват? Я не я и лошадь не моя, а?
Кмет снова удержался, промолчал. Вот те на! Начальник околии набезобразничал — натворил с Миче — известно что — тьфу! А теперь — другие виноваты.
Нако засунул руки в карманы брюк.
— Вы — власть! Полиция — власть! Да прокурор еще! А разве кто-нибудь вмешался?
Ячо подскочил. И посмотрел на полковника. У того на губах выступила пена. Гости притихли. Но Нако не смутился. Так или иначе — пятно, пятно на весь город, — опозорили в самом управлении околии единственную дочь виднейших людей...
— Да, господа, и некому вмешаться! Некому, некому!
А что должен был делать он, городской голова? Будьте любезны ответить. Сидеть сложа руки? Никогда!
— В течение двадцати лет я представляю — в нашем городе — партию, имеющую неисчислимые заслуги перед отечеством, — да!
Нет, Нако не мог допустить, чтоб в его лице как главы города эта партия была опозорена, ни в коем случае!
— Значит, я должен был действовать, господа. Но как? Будьте любезны ответить!
Гости молчали. Ясно, что скандал надо было замять: он, Нако, городской голова, должен был смыть с лица города позорное пятно. И он исполнил свой долг достойно. Достойнейше! Втянул в это дело даже свою супругу. А как же иначе? Бабьи дела! Он сделал вообще все возможное — при сложившихся обстоятельствах. Он долго упрашивал — это было необходимо! — долго убеждал — нельзя было иначе! — и господина полковника. Вначале умолял его и убеждал лично, потом через друзей и, наконец, через свою жену. Да. И убедил! Вот такова история, таков смысл этого свадебного торжества, которое, — увы! — завершается сейчас потрясающими событиями!
Нако кашлянул в кулак.
— Но, господа, в конце концов человек предполагает, а бог располагает. Правда, еще неизвестно, что происходит и что из этого выйдет, но так, как есть, продолжаться не может. Нет, нет, нет! Я говорю — нет! Мы восстановили против государства народ, уважаемые граждане! А куда нас это заведет? Подумайте! Старая мудрость говорит: «Глас народа — глас божий!»
...Полковник был сражен. Сражен по всем статьям. Ячо, прокурор, смотрел куда-то в сторону.
Но вдруг далеко, на другом конце города, словно рухнула скала. Тишина всколыхнулась. Всколыхнулась и сама белая ночь: над городом взметнулись и рассыпались тысячи комьев земли.
