Миче открыла глаза, и по ее щекам покатились слезы. Это окна в церкви были лиловыми, золотистыми и кроваво-красными... А с амвона смотрел ее отец, мертвенно-бледный... Потому что он умер... Он ведь умер — еще два года назад.
«Ах, если б отец был жив, если б отец был жив!»
— Ты что, Миче?
Миче испуганно заморгала.
— Господин Иванов...
— Миче, постыдись, какой я тебе господин?
Миче поняла. Она поняла это еще неделю назад, в его кабинете, когда его толстая ладонь зажала ей рот, а в ушах гудело: «Не визжи, никуда не денешься, ты моя!»
Этого нельзя было не понять.
Слезы, мелкие и бессильные, блестели на ресницах Миче.
Да, не со всем можно примириться.
Впрочем, он — начальник околии[2], мог взять столько, сколько ему хотелось, — и наследство и деньги.
«Пусть бы взял все — в бумагах и векселях, как предлагала жена кмета!»
Пухленькое лицо Миче страдальчески дрогнуло: ах, если б он согласился на деньги... если бы он согласился! Сашко был бы спасен. А все остальное...
«Э-эх, какое бы это имело значение? И какое это имеет значение, ха-ха! Ведь Иско-то не убит!»
Муж опять пристально взглянул на нее.
— Что, Миче? Чему ты улыбнулась, моя радость?
Миче испугалась: разве она улыбнулась?
И она закрыла глаза.
Ничего, теперь все равно: будь что будет. Ведь Иско жив, ведь его отпустили... Его голос вчера доносился из подвала Дрангаза. Да, это был его голос... Теперь неизвестно, что будет... Ничего не известно, ничего!
— Сотир!
— Что, цыпочка?
Миче широко раскрыла глаза: она испугалась своего голоса. И забыла, о чем хотела спросить. Она думала только о том, что Иско жив, что его не убили. Но к чему ей это теперь?
«Ох, и зачем им убивать Иско? Сашко-то зарезали, милого, родного!»
...Муж улыбнулся и принялся вытирать мокрые от слез щеки Миче.
— Успокойся. Довольно плакать, голубка. Посмотри на меня, мое золотко. Ну, посмотри же. Ну?
Миче взглянула на мужа. Слов его она не слышала: надоело. Это ему, косоглазому, доставляет удовольствие — называть ее глупыми именами. И запугивать.
«Ну и пусть».
Новобрачный не спускал глаз с жены.
— Что ты хотела сказать? Ты хотела спросить меня о чем-то? Отвечай же! Ну!
— Я хочу повидаться с бабушкой. Ты мне позволишь?
— Нет.
Осточертело ему это. Бабье! Обнимутся — и давай выть. И не растащить их.
— Все кончено. Ты должна это понять. Убитые — убиты. Кончено.
Миче закрыла глаза.
Тяжелая ладонь Сотира гладила то одну ее щеку, то другую. Когда грубая рука касалась ее губ, она сжимала их.
