Впрочем, это не было странным. Хотя, по существу, сейчас, именно сейчас, Иско должен был бы рассвирепеть. Да, да! Разве эти псы — пристав под грушей и те кровопийцы наверху — не те ли самые, кто уничтожил столько народу, избил самого Иско до полусмерти и надругался над Миче?.. Среди бела дня надругались... на глазах у всего города...
Морщась от боли, пронизывающей тело, кудрявый юноша затаил дыхание: может быть, он спрашивал свое сердцу и душу? Но из этого ничего не вышло. Молодой человек просто забыл о приставе, который все еще рыл землю в нескольких шагах от него. Иско забыл, где он и что ему предстоит, и выпрямился во весь рост.
Странный человек! Да, разные бывают люди. Впрочем, они все-таки похожи друг на друга, — по крайней мере в некоторых случаях. Вот когда влюбляются — светляками становятся. И теряются в ночи жизни, как блуждающие огоньки. И такими милыми делаются, трогательно милыми. Особенно — рассчетливые евреи. Они, бедные, когда влюбляются, просто-напросто превращаются в детей, хоть на руки их бери, точно младенцев.
Среди деревьев теперь и вправду показался длинноволосый. Он вел Миче. Иско видел их совсем ясно и понял, что пора действовать: пристав мог обернуться каждую минуту.
Но ничего не пришлось делать, к счастью — не пришлось. Длинноволосый отделился от Миче и стал подбираться к нему, словно хищный зверь. А Иско оцепенел уже совсем.
Миндил, нагнувшийся возле кривой груши, слишком поздно услышал приближающиеся шаги. И онемел от ужаса. Потом инстинктивно прижался плечом к стволу. Бедняга, он не издал ни звука: оцепенев, замер с вытаращенными глазами. Впрочем, с кем не случилось бы того же?Ох, как страшно было дуло пистолета в руках длинноволосого! Но еще страшнее был пристальный взгляд его серых глаз.
— Руки вверх!
Миндил выпустил нож и поднял руки, словно во время гимнастики. И замер, повинуясь судьбе. Он и сам убивал людей, поэтому знал, если крикнет — будет плохо, не крикнет — тоже плохо. Только бы выиграть время. Миндил знал, что и как нужно!
Однако неожиданно положение ухудшилось. Миче, остановившаяся в густом саду, не выдержала: пошатнулась и замертво повалилась на землю.
Миндил услышал, плечи его дрогнули, но он не смел повернуться: так и застыл с поднятыми руками. Нападающий же краем глаза углядел, что случилось, и перебросил револьвер из правой руки в левую. Потом нагнулся к уху Миндила:
— Опусти руки.
Миндил подчинился, как автомат. И в то же время понял, что положение его безнадежно. Зубы его застучали. После он едва ли успел что-либо подумать: с правой стороны на его висок обрушилась темная вечность...
