И что там себе подумает этот Курц- неважно. Нельзя пройти мимо этих двух женщин, а затем просто выкинуть их из памяти. Если есть силы и возможность- надо помочь. Иначе поступают только свиньи.
Но обнадёживать бабушку и Диану пока ещё слишком рано. Прежде чем делать громкие заявления лучше побеседовать с Себастианом.
Эти мысли успокоили Тимура, заставили его почувствовать внутри себя умиротворение. Теперь всё решено. Окончательно. Эти двое не останутся одни. Они страдали уже слишком долго. Они достаточно натерпелись.
…Курц задумчиво почесал подбородок, повертел в руках свою кружку. Глотнул из неё и спросил:
— Неужто у Дианы совсем родственников нету?
Старушка посмотрела одним глазом на возящуюся у печки девочку, пожевала губы.
— Никто энтого не знаеть. Два года назад она излесу появилася. Голенькая, вся в грязи. Ни слова не говорила. И тепереча редко с кем разговаривает. Её спрашивали- кто она да откудаго, только не помнит она ничегошеньки. Видать, сиротка она.
— И врачевать умеет, значит?
— Ага. Бывает, меня подлечит. Только вот к людям её не пускають. А могла бы помогать им. Вона прошлой зимой двое мальчишек от болезни померли, а Диану к ним не пустили. Родители молили, да староста в город велел их везти. По дороге они и померли.
— А почему не пустил?
— Ась?
— Почему староста не пустил Диану к ним?
— Да кто ж его знает… Сказал, что непотребно так людей врачевать. Дескать только Бог Эзекиль чудеса творить может. Он даже к священнику ездил, когда про дар моей девочки прознал. Всё ведьмой её называл, палкой её поколачивал.
Курц вскинул вверх брови, удивленно хмыкнул.
— И что же сказал священник?
— Сказал, шо не ведьма она, шо всё это оговор. И велел старосте нашему забыть про Дианочку.
— Славный, должно быть, человек, этот ваш священник.
— Все так говорять. Добрый он, сироток воспитывает. Может, и девочку мою приютит.
Курц вздрогнул и замахал перед собой указательным пальцем.
— Нет-нет. Не надо ей в храм. Лучше в город податься и к лекарю в помощники пойти. Скажет, что в травах ведает, сразу возьмут. А от храмов и священников пусть подальше держится. Не любят они слухов про ворожбу, могут и обидеть Диану.
Бабушка подняла руку и пригладила растрепанные волосы. Пальцы уже не слушались её, рука дрожала.
— Правду ль ты говоришь, сынка? Шо обидеть её могуть?
— Чистую, бабуль, — кивнул Курц. — Не стоит ей держаться служителей Эзекиля. Не кончится это добром, помяните моё слово.
— Коли так, пасибо тебе сынка за науку. Вразумил старую.
