Есть неточности и другого рода, идущие уже непосредственно от современного автора и его замысла. Адресуя свою книгу прежде всего японскому читателю, Иноуэ постарался вложить в нее как можно больше сведений о тогдашней России, создать для путешествия Кодаю и его спутников возможно более широкий исторический фон. Это стремление понятно и оправданно. В русском переводе некоторые детали опущены. Но вот, следуя своему замыслу, японский автор сталкивает Кодаю в доме тобольского губернатора не с кем иным, как с Александром Николаевичем Радищевым, направляющимся в ссылку! Русского читателя это, вероятно, смутит: ведь известно, что Радищева везли в ссылку в кандалах, под конвоем, и вряд ли по пути он мог быть участником каких бы то ни было приемов! Убрать этот штрих? Нет ничего легче! Но образ Радищева занимает определенное место в концепции повествования Иноуэ, этот образ является Кодаю в конце книги, когда он сам оказывается на родине в положении фактического узника. Думается, переводчик поступил правильно, оставив этот эпизод в тексте книги.
Но при всех возможных неточностях Ясуси Иноуэ достигает успеха в главном: созданные им образы России и русских людей достоверны и привлекательны. Книга уже делает свое доброе дело в Японии, напоминая о том, как зарождались русско-японские связи, о том, что приглашение к миру и добрососедству исходило от России. Ныне стараниями переводчика Б. Раскина труд японского писателя, который в 1976 г. был награжден у себя на родине орденом за достижения в области культуры, приходит к русским читателям. Нет сомнения, что и здесь он будет принят с заинтересованностью. И не только с заинтересованностью, но и с глубокой признательностью за те добрые слова, которые сказаны на его страницах о нашей Родине и наших соотечественниках.
Илья Фоняков
Итак, я задумал написать роман, дав ему заглавие «Сны о России», о Дайкокуя Кодаю из Исэ, который в конце эпохи Эдо[1] побывал в России и благополучно вернулся в Японию. Но прежде мне хотелось бы кратко рассказать о тех японцах, которые, потерпев кораблекрушение близ Алеутского архипелага или Камчатки, еще до Кодаю попали через Сибирь в Россию, но не смогли вновь ступить на землю Японии.
В 1695 году атаман казачьей полусотни Владимир Атласов отправился из Иркутска на Анадырь, куда он был назначен приказчиком. В те времена, чтобы добраться от Якутска — тогдашнего опорного пункта разведывания Сибири — до Анадыря, требовалось около полугода. Проследить курс Атласова без карты Сибири невозможно. Откройте ее и отыщите Анадырский залив, врезающийся в Чукотский полуостров, расположенный как раз напротив Аляски и отделенный от нее Беринговым проливом. В залив впадает река Анадырь, близ устья которой находится город Анадырь. Городок этот расположился на самой северной оконечности Азии, можно сказать, на самом ее краю, но в 1695 году, когда туда был направлен Атласов, он, должно быть, еще не был похож на город, а представлял собою небольшой поселок аборигенов, скованный льдом и снегом. За тридцать лет до открытия Берингом в 1728 году пролива, который назвали его именем, именно здесь была заложена база освоения Россией Северо-Восточной Сибири.
