Байкала-озера сказки Том I разд.2 | страница 25

— Где мой Бурка-космач ни гулял, был бы на пору готов!

Вот Бурка бежит — мать-сыра земля дрожит. Лес ломится, трава клонится, зелены луга хвостом застилат, промеж ног мелки реки пропускат, из ноздрей пал пышет, из ушей дым столбом валит. Вот стал перед его, как лист перед травой. Отец в право ухо влез, в лево вылез — всю богатырску сбрую вынес. На себя и на коня. Седлал его: потнички на потнички, коврички на коврички, сверх ковричков черкасское седло о двенадцати подпругах, подпруг шелковых. Шелк шамотинский. Шелк не рвется, булат не гнется, чистое серебро в грязе не ржавеет. Вставал на стремя тальянско, садился в седло черкасско, отправлялся добрый молодец. Драл своего коня по крутым бедрам. Конь его рассержался, от земли отделялся — скакал выше леса стоячего, ниже облака ходячего.

Вот прибежал обратно, слез. В лево ухо влез, в право вылез — всю богатырскую сбрую там оставил. Похлопал коня, потрепал, в чисто поле отпустил.

— Как мне служил, так и Ванюшке служи! — И опеть залез в могилу, а Ванюшка домой пошел. Там его братья спрашивают:

— Кого тебе отец дал?

— А кого он мне даст? До церкви меня дубиной прогнал.

— Но вот ходи — он тебя будет попугивать.

На третью ночь Ванюшкина очередь. Он никого не отправлят. Сразу надеет имануху, берет хлеба краюху, взял дубинку и пошел на могилку. Стукнул:

— Тут ли ты, батюшка?

— Тут, кто пришел? Ванюшка?

— Я, батюшка.

Вот глуха полночь приходит — отец из могилы выходит. Свистнул по-молодецки, гаркнул по-богатырски:

— Где мой Бурка-космач ни гулял, был бы на пору готов!

Вот Бурка бежит — мать-сыра земля дрожит, лес ломится, трава клонится. Зелены луга хвостом застилат, между ног мелки реки пропускат, из-под копыт головешки летят, из ноздрей пал пышет, из ушей дым столбом идет. Стал перед его, как лист перед травой. Вот отец Ванюшке велел так же делать. Ванюшка коню в правое ухо влез, в лево вылез — всю богатырскую сбрую вынес. Седлал его: потнички на потнички, коврички на коврички, сверх ковричков — седло о двенадцати подпругах шелковых, шелк шамотинский. Шелк не рвется, булат не гнется, чисто серебро в грязе не ржавеет. Скакал выше леса стоячего, ниже облачка ходячего. Вот прибежал назад. Ванюшка с коня слезал, в лево ухо влез, а в право ухо вылез — всю богатырскую сбрую оставил там, в ухе. Отец опеть говорит коню:

— Как мне служил, так и Ванюшке служи!

Вот Ванюшка распрощался с отцом, и этот конь ему достался. Пустил его Ванюшка в чисто поле, в широко раздолье. Сам домой пришел.