По дороге они зашли в магазин и купили Мишель перчатки – она выбрала красные, вязаные, потому что терпеть не могла кожаные. И чем ближе они подходили к дому Мишель на Элбани-роуд, тем чаще замирало ее сердце. Неужели сейчас они расстанутся у подъезда и он уйдет… может быть, на встречу с Беллой? Но у нее не повернется язык пригласить его зайти «на чашку кофе» – какая пошлость! Безысходность и надежда попеременно сменяли друг друга в ее сердце.
Уже минут пять, как они шли молча, и наконец остановились у освещенного подъезда Мишель. Какой-то прохожий скользнул по ним любопытным взглядом и прошел дальше. Рудольф быстро оглядел улицу, но фигура в черном нигде не маячила. Возможно, она была всего лишь плодом его воображения… А что, с ребятами, вернувшимися из Ирака, случалось и не такое…
Мишель молча смотрела на него, и в глубине ее темных глаз светились маленькие звездочки. Но он не наклонился к ней, чтобы поцеловать, и не сказал ничего, а просто толкнул дверь подъезда и придержал, давая пройти Мишель. Она набрала код замка, и они вошли в фойе. Так же молча поднялись на лифте, и она открыла ключом дверь квартиры. Ему показалось, что ее рука слегка дрожит.
Знакомая обстановка придала ей уверенности.
– Снимай куртку и вешай ее в шкаф, я приготовлю чай. – Она быстро прошла на кухню. Как, неужели последняя пачка закончилась? Кажется, и холодильник пустой? Так и есть!
Рудольф услышал, как она сердито пробормотала что-то. Он повесил куртку на плечики и прошел следом за ней на кухню. Она обернулась к нему с расстроенным видом.
– Представь себе, чай кончился! Вот такая я хозяйка.
– Не нужно чая. – Он медленно подошел к ней и положил руки на плечи. – Ты хочешь, чтобы я остался?
Мишель перестала дышать. Жар от его ладоней проник внутрь, разлился волной по телу. Она медленно кивнула.
Если я останусь, то навсегда, едва не сказал Рудольф. С того самого момента, как он ушел от нее тогда, он понял, что провести с ней ночь – невыразимо мало. Что ему нужно большее, гораздо большее.
Но страх навязаться женщине вопреки ее желанию сковывал его. Она испытывает к нему всего лишь физическое влечение, и она должна остаться свободной… Ее нельзя поймать в сачок, словно бабочку, она имеет право распоряжаться собой и вольна летать, где хочется…
Разве он может ее удержать? Она плохо знает себя, она не готова к длительным отношением. Но жадное желание быть счастливым – хотя бы одну только ночь – было сильнее всяких доводов. Как от него отказаться?
