– Ну что ты, Руди, – заторопился отец – признание сыном ошибки явно привело его в замешательство. – Тогда ты просто не мог поступить иначе. Женщины, они и не до того доведут, они над нами большую власть имеют… Ну, не будем об этом.
– Нет, папа, если хочешь, можем поговорить. Теперь все прошло, понимаешь? Сейчас мне кажется, что все случилось к лучшему – то, что у меня не вышло с Беллой. Мы не подходили друг другу. Она не так уж передо мной виновата. Я, должно быть, слишком много себе нафантазировал.
– Ты у меня всегда был добрым мальчиком, – вздохнул отец. – Вот твой мобильник – Джон просил меня передать его тебе, ты забыл его в машине. Ну как ты решил – будешь заканчивать университет?
– Да. Но до осени поработаю у Джона – надо же поддержать его. – Джон был не слишком удачливым предпринимателем. Он уже пытался стать фермером, но, несмотря на все их с Эмми старания, куры редкой австралийской породы упорно болели и не желали нестись. – И моя специальность как раз пригодится – я же в армии стал автослесарем.
– Не знаю, не знаю, зачем Джону эти подержанные автомобили. Много на них не заработаешь. Ну да делайте что хотите, я не стану вмешиваться. – Он махнул рукой. – Но если только ты хорошо подумал и решил, что юриспруденция не для тебя, – сказал отец вдруг. – Еще не поздно что-то изменить. Я ведь тоже когда-то мечтал о научной карьере… но после смерти вашей матери пошел на первую попавшуюся работу. А сейчас я думаю, Руди, что не стоит отказываться от своего призвания, что бы с тобой в жизни ни случилось.
Руди взглянул на отца едва ли не с изумлением – тот впервые говорил с ним так откровенно.
– Нет, папа, – сказал Руди, испытывая благодарность к отцу за то, что тот выразил согласие поддержать его в любом его начинании, – это было так непривычно. Последнее время он чувствовал себя не оправдавшим надежды, плохим сыном. – Мне нравится юриспруденция. Вот только теперь, после всего, что я там видел, мне немного странно представлять себя сидящим в офисе. Наверное, это чувство пройдет. Как говорил наш сержант – к войне привыкаешь быстро, а отвыкаешь долго. Представляю, каково было ребятам после Второй мировой, им-то пришлось повоевать куда больше, чем нам. Но я практически не участвовал в боевых действиях. Ну, что бы мне тебе такое рассказать…
Он поймал себя на том, что вчерашняя встреча с Мишель оттеснила военные воспоминания куда-то в призрачную даль. Сейчас она была самой большой реальностью – эти пышные коричневые волосы, бледное тонкое личико и большие темные беспокойные глаза. Как старательно она изображает, что ей хорошо и весело, а внутри вся – как натянутая пружина. А этот Винс вчера – он просто пожирал ее глазами!
