– Куда, док? – спросил Киллер.
Сэм взглянул на экранчик информатора, пристегнутого к его руке.
– Перекресток пятнадцатой стрит и седьмой авеню, А7-11. Несчастный случай. Один человек ранен. Вы сможете вести эту проклятую лодку метров пятьдесят прямо, чтобы я смог подготовить инструменты для проведения операции?
– У нас есть еще три квартала, потом я должен буду повернуть, – невозмутимо ответил Киллер. – Это, по моим расчетам, даст вам, по меньшей мере, секунд семь, потом вы снова должны будете вцепиться в поручень.
– Спасибо, – ответил Сэм.
Он протиснулся сквозь узкий проход в заднюю часть машины и снял со стены серый ящичек. Потом он снова сел на свое место и зажал ящичек между ногами. Снаружи мимо них проносились здания и ехавшие по дороге машины. Сигнал о движении машины скорой помощи был передан службе контроля движения, и на приборных щитках всех других машин вспыхнули сигналы предостережения. На расстоянии четырех кварталов от машины скорой помощи все машины, ехавшие по этой же улице, были остановлены. Для машины скорой помощи все светофоры переключались на зеленый свет, и вой ее сирен заставлял остальные машины держаться подальше от полосы ее движения.
Доктор Сэм Бертолли тихо и спокойно сидел на своем сиденье. Заданием Киллера было доставить его на место происшествия, и он считал глупостью уже сейчас сломать себе шею, что, как он предполагал, было весьма вероятным. Что же там произошло? Еще немного времени, и он об этом узнает. Сэм был высокорослым мужчиной с сильными руками. Он мог бриться дюжину раз в день, но его щеки никогда не избавлялись от синеватого оттенка. Волосы его были черными, как смола, и вместе с прямой складкой кожи между бровями придавали ему вид полицейского или призового боксера. И все же он был врачом, и неплохим врачом. Еще несколько недель до конца июня, а потом он оставит свою должность ассистента врача и откроет свою частную практику. Его жизненный путь был намечен четко, и у него не могло быть никаких неудач.
Киллер Домингес, казалось, был полной противоположностью Сэма. Это был худой, среднего роста, немного нервный мужчина.
Его костистые руки крепко сжимали баранку, мускулы его были напряжены, челюсти непрерывно двигались, перекатывая шарик жевательной резинки от одного угла рта к другому. Он подложил под себя толстую подушку, чтобы ему удобнее было видеть панель приборов, и его короткие ноги, казалось, едва доставали до педалей газа и тормоза. Но он был лучшим водителем в госпитале, и, прежде чем он поступил туда на службу, он на протяжении шестнадцати лет работал таксистом. Улицы города были его миром, и он чувствовал себя в своей тарелке только тогда, когда вел несколько тонн железа по улицам с оживленным движением.
