Когда ей пришла повестка в суд, она, разумеется, туда не явилась. Не потому, что ей было стыдно за свое поведение. Противно ей было просто все. Может, с похмелья у нее такое состояние было.
Через некоторое время она получила извещение о том, что ее лишили прав на полтора года. Она не ожидала такого вероломства со стороны правоохранительных органов.
— Ну, на два месяца, — с искренней обидой рассказывала она мне, — ну, на четыре. Но на полтора года! М…ки!
То есть они ее тоже в результате сильно оскорбили. Просто плюнули в душу.
В следующий раз я увидел ее через пару недель после этого. Она была довольно весела. Нет, не навеселе, как обычно, а весела, как это редко с ней бывает.
— Смотри, — говорит, — у меня права новые.
Я посмотрел: точно, новые. Фамилия, фотография.
— А теперь посмотри на имя! — с торжеством буквально орет она.
Я гляжу: а имя-то другое. А на фотографии она.
— Ты че, дура, — говорю я ей. — Это же подлог. Сядешь теперь уже точно.
И только я это сказал, как буквально похолодел. Страшная догадка насквозь пронзила меня. Это был никакой не подлог. Это были права ее родной сестры-близняшки. Я знал, что у нее есть такая сестра, вот в чем дело.
Так и оказалось.
— За неделю получили права, — с гордостью рассказала она мне. — 600 долларов. На дом привезли! А за пятьсот надо было к ним ехать, к м…кам.
— Как же ты теперь жить будешь? — осторожно спросил я ее.
— В каком, — говорит, — смысле? Буду ли я страдать оттого, что езжу по документам родной сестры?
— Да нет, — отвечаю, — что ты будешь делать, если попадешься?
— А мы, — объясняет, — договорились, что везде теперь вместе будем. К сожалению, мы стали редко видеться в последнее время. А мы же сестры. Так нельзя. Никого ближе у меня на всем свете, если разобраться, нет.
То есть эта девушка собирается полтора года использовать сестру как приложение к водительскому удостоверению.
— Ну а если тебя все-таки разоблачат?
— Ну, разоблачат. Если не сяду, — беззаботно говорит она, — то ничего страшного не произойдет. Нас же вообще-то три сестры-близняшки.
Одна моя знакомая непросто пережила эту зиму. Но вышла она из нее с наименьшими потерями. Дело, разумеется, в холодах. У нее — крохотная «немка» вообще без всяких амбиций. Не новая, конечно.
И вот началось. Все же помнят это тридцатипятиградусное утро, когда не завелось все то, что должно заводиться. Машины оставались во дворах. Дворы превратились в кладбища машин. Человек выходил и начинал истязать и технику, и самого себя. Мой товарищ рассказывал, что я обязательно должен помигать сначала ближним светом, а потом дальним. Он убеждал меня, что это будет очень эффективно. Потом надо понажимать на газ, не поворачивая ключа зажигания. Это была уже просто совсем глупость. Никто не посоветовал главного: надо поставить АКПП на нейтральную передачу. Это единственное, что и, правда, увеличивало шансы. Но я не очень расстраивался, что никто мне этого не подсказал. Моя завелась и без всех этих подробностей.
