Маме бы от такого крика точно было бы хуже…
«А папу я всю жизнь буду любить», - подумал я, когда совсем засыпал.
Утром мама спросила меня:
- Ты уже решил? И я тихо ответил:
- Я согласен.
А мама тоже сказала почти шепотом:
- Спасибо, Коля.
***
Когда я пришел из школы в последний день перед праздниками, мама готовила торт.
- Сегодня Федор Матвеевич придет к нам насовсем. Птиц он временно передаст другу, своему ученику. А у нас будет сегодня праздничный ужин, - сказала она.
Весь вечер я сидел за столом и молчал.
Федор Матвеевич тоже почти все время молчал.
***
Раньше, когда папа жил еще с нами, мы всегда Седьмого ноября выходили на улицу все втроем.
И в этот раз, когда я проснулся, мама сказала мне:
- Одевайся быстрее, пойдем смотреть демонстрацию.
А я не хотел идти с ними.
- Быстрей, а то опоздаем. Что ты там копаешься? - спросила мама минут через десять.
Я оделся и вышел.
Федор Матвеевич стоял у зеркала и завязывал галстук.
- Подожди, я тебе помогу, - сказала ему мама.
Я пошел в ванную, открыл кран и стал смотреть на воду, как она льется.
- Ну что ты копаешься? - спросила мама меня снова.
А я не отвечал.
- Коля, только честно: может быть, ты не хочешь идти? - спросил Федор Матвеевич из-за двери.
- Не хочу, - сказал я. - У меня нога болит.
- Что ты еще выдумал! - рассердилась мама. - Быстро пей чай и надевай пальто.
- Подожди, а если он и правда нездоров, - сказал Федор Матвеевич.
Я молчал.
- У тебя на самом деле болит нога? - спросила мама.
- Да.
- А что у тебя болит в ноге?
Я не знал, как ответить, подумал и сказал:
- Вся нога.
- Пусть он останется, Маша, если хочет быть дома. Зачем ему навязывать наши желания. Мы пошли, Коля! - сказал он через пять минут. - А захочешь погулять, возвращайся к обеду, к двум часам. Правильно, Маша?
- Правильно, - сказала мама.
И они ушли.
***
По радио передавали праздничную музыку, а у меня было грустное настроение, как всю эту осень. И читать не хотелось, хоть мне и дали наконец в библиотеке «Таинственный остров».
Я посидел на диване, потом оделся и вышел на улицу.
На улице по радио тоже исполнялись веселые песни. И люди все смеялись, радовались, а некоторые даже плясали.
Я шел между ними, они меня иногда толкали, я шел один и все думал о том, как теперь буду жить вот так в одиночестве. И никто мне не нужен. Папа будет жить в Москве, мама - с Федором Матвеевичем, а я - один.
И в классе тоже буду молчаливым и мрачным. А про себя, внутри, я буду придумывать какое-нибудь великое открытие. И однажды в газетах про это открытие напечатают.
