Получилось лицо. Хороший рисунок, всего из трех линий, а уже красивое лицо. Мне бы так никогда не нарисовать.
- Садись на диван, - сказал мне Степан Константинович. - По телевизору не выступал?
- Нет.
- Будешь выступать, узнаешь. Вроде бы нормальный человек, а как наведут на тебя камеру, сразу и руки чужие, и голос не свой. Вон какой я там деревянный.
- Не деревянный, а нормальный, - сказала Света.
Степан Константинович сходил на кухню - проверить, как сохнут мои брюки. А Света проговорила:
- Мой папа не только книжки иллюстрирует, а еще и картины пишет. Зато я рисовать совсем не умею.
Я посмотрел на шкаф и увидел там за стеклом много книг.
- Это все папа иллюстрировал, - подтвердила Света.
Две из них я читал и хорошо помнил рисунки, потому что они мне понравились. Одна у меня даже дома была.
После выступления Степана Константиновича передавали кино. Мы посмотрели половину фильма и стали пить чай с вкусными сухарями и с медом.
А потом мои брюки высохли, и Степан Константинович сказал:
- Ну, дети, давно пора за уроки. Сейчас я тебя провожу, а то родители твои уже переволновались. Надо было им позвонить, да я с расстройства забыл. Мама поздно приходит?
- Она сейчас как раз придет. А так дома никого нет.
- А папа? - спросила Света.
- Ну мало ли где могут быть папы, - сказал Степан Константинович.
- Папа в Москве. Он изобретатель и сейчас павильон готовит на выставке. Ему, может быть, Государственную премию дадут.
- Ого, - сказал Степан Константинович, - с кем мы познакомились.
Я наконец переоделся в свою одежду. Она была теплой и жесткой.
- Пальто, конечно, не высохло, но ты пойдешь в моей куртке. Барри! - крикнул Степан Константинович.
И огромная собака сразу прибежала из боковой комнаты.
- Это какая порода? - спросил я.
- Это сенбернар, самая большая порода в мире, - сказала Света. - Папа его из Москвы привез.
Мы вышли на улицу. Было уже почти темно. Барри сразу залаял страшным басом.
- Тихо! - сказал ему Степан Константинович.
И Барри замолчал.
- А у тебя тоже есть собака? - спросила Света.
- Нет, - сказал я.
И стало мне грустно.
Мы подошли к дому, а с другой стороны появилась моя мама.
- Что случилось? - спросила она сразу.
- Ничего, ничего не пугайтесь, - стал успокаивать Степан Константинович, - одежда уже высохла. Просто ваш сын нечаянно искупался. Его столкнул вот этот наш гиппопотам. - И он показал на Барри. - Но мы его попарили в ванне, напоили чаем с медом, думаю, что не заболеет.
