Здесь в одном из портовых кабаков научили их знающие люди пойти к капитану французского купеческого судна «Лион» – тому нужны были кочегары. А шел пароход в долгий рейс вокруг Африки. Нанялись, почитай, за одни харчи, ну, и то посчитали за подарок, а дареному коню в зубы, как известно, не заглядывают.
Жизнь на пароходе была нудная и нелегкая. В духоте да жаре бросай уголь к топкам; поешь – вались поспать; вот и вся жизнь. Было, правда, проглянуло и светлое. Повстречался им на борту едущий в Египет ученый человек, профессор Остроумов Алексей Александрович. Молодой еще, лет тридцати пяти, обходительный и приветливый. Профессор он по части всяких морских животных и рыб. Называл: фауна. Очень увлекательно рассказывал о море и всякой всячине. Он-то и поведал землякам о бурских республиках в Южной Африке, о Трансваале, о золотых и алмазных приисках. Он же и начал обучать их французскому разговору.
Первая остановка была в Стамбуле. Остроумов называл его еще и по-старинному – Константинополь.
С рейда город казался розовым и красивым. Петра и Дмитрия не хотели отпускать на берег, да Остроумов договорился с капитаном – отпустили. И сразу же они чуть не попали в руки турецких полицейских. В портовой толкучке наткнулся на них какой-то подгулявший матрос; верзила саженного роста. Восхищенно глянув на богатырскую фигуру Бороздина, он жестами, энергичными и выразительными, предложил незамедлительно бороться. Бороться Дмитрию не хотелось – до того ли было! Однако верзила не отставал, его приятелям тоже хотелось потешиться, и, вздохнув, Митюха по-медвежьи облапил матроса, крякнул и тут же, не успел тот опомниться, шмякнул его на обе лопатки.
Матрос вскочил, недоумевающий и злой, набросился на Дмитрия, вновь завязалась схватка, и вновь Бороздин оказался наверху.
Собиралась толпа. Матрос разъярился, – видно, ударило в голову вино, – полез уже с кулаками биться в кровь. Дмитрий отшвырнул его… прямо на двух полицейских, которые подоспели так некстати. Теперь рассвирепели и полицейские.
– Бежим! – дернул друга Петр.
Они скользнули в толпу, метнулись в сторону и юркнули в узкий кривой переулок, в крикливую сумятицу торговцев, менял и нищих. Остроумов, запыхавшийся и напуганный, еле догнал их, начал было ворчать и неожиданно расхохотался:
– Ну и детинушка же ты, Димитрий!..
Профессор раньше бывал в Стамбуле и теперь уверенно вел друзей по тесным и грязным улочкам, некруто уходящим в гору. Впереди маячили величественные купола храма святой Софии, великолепного творения византийских зодчих, а вокруг, куда ни глянь, торчали нацеленные в зенит башни минаретов. Недаром город этот, один из древнейших на земле, прозван городом пятисот мечетей.
