До четырех Марианны нет. Теперь я уже не болен. Теперь я очень сосредоточен. Больше всего меня занимает, достаточно ли я спокоен и сдержан.
Хорошо, что я нервничал. От этого я меньше кашлял. Эту медицину ненавидела умная и красивая девушка, о которой я некогда растерянно вспомнил, когда мы с Марианной были уже очень далеко от дома и когда вокруг нас был светлый шар с двухметровым диаметром.
А Марианны нет все.
Тогда я читаю "Первый крик".
Я знал, что это уже не ассоциация, а просто цитата.
Марианна не приходит.
Евгения Иоаникиевна не велела Марианне баловать меня. У Евгении Иоаникиевны восемь заповедей. В присутствии Цезаря Георгиевича и моем она поучает Марианну:
- Выйдешь замуж - обеда не готовь. Может обедать в ресторане. Хочет - у любовницы. Шей наряды. Принимай по средам. Детей не имей. Чужих не люби. Мужа не ругай. Ничего не спрашивай. Помни мать.
Евгении Иоаникиевне очень хочется сказать еще:
- Мужа не люби.
Но тогда это будет какой-то XI-ой заповедью, и она не решается.
Марианна слушается ее. Марианна хорошая и послушная дочь. Наверное, она будет хорошей женой. До тех пор, когда жена должна стать хорошим другом. Но друг Марианна ненадежный. У нее нет партийности. Она любит слишком всех. Это значит, что изменит она всем сразу. Кроме того, она не сможет долго идти со мной одной дорогой. Для друга она не годится. Я должен всегда любить ее. Но Марианна не может быть второй. Не может она быть и первой.
Нет, не приходит.
До матери мне нет никакого дела. Но Марианна. Слушаться кого-нибудь она должна обязате-льно. Иначе - она не может жить. Я не хочу, чтобы она слушалась меня, как мать. Она не может быть первой. Я не могу - чтобы Марианна была равной. Тогда ей придется стать сразу третьей. Марианну это оскорбит, как насилие. Больше всего ее бы устроило, если бы не было этого почти публичного распределения ролей. С этим нельзя примириться. В это надо поверить. И привыкнуть надо к этому. Сможет ли Марианна? Смогу ли я оскорбить эту необыкновенную девушку, кото-рую я так люблю?
Все нет Марианны.
Читаю "Четвертый Крик".
Все нет.
Очень сильный жар. Опять начинаю задыхаться. Быстро, но очень тщательно одеваюсь. Главное - безупречный воротничок. И я внимателен и терпелив.
На улице комья туч. Среди них копошится и капает дождь.
Войне уже два дня. Стены в приказах и репродукторах.
Марианна сильно пугается. Впрочем, она недовольна:
- В такое время. Как вы можете. Ведь я сказала, что сама буду у вас! Я прошу прощенья. Но Марианна доказывает:
