— Старуха… она вошла… она здесь… уже. Ты слышишь, Дося?
Звонок смолк. Теперь было слышно, как с грохотом опустился тяжелый крюк у входной двери, и старуха вошла в прихожую.
* * *
— Так я и знала. Так и чувствовала. Лентяйкой была, лентяйкой и осталась. Говори, не говори тебе, — все едино… Что тебе приказывать, что воду в решете носить — одно и то же. Опять ковры не вытряхала нынче? Ишь, пыли накопилось сколько. И керосином воняет. Верно, опять у тебя керосинка коптела? Небось, зажгла ее, а сама играть во двор с ребятами побежала? Куда как хорошо! Распрекрасное дело! И потом, сколько тебе раз говорили, Елизавета, чтобы ты диван с дороги к стенке отодвинула. Каждый раз я натыкаюсь на него и коленкой стукаюсь.
— Да мне одной не сдвинуть его, Аграфена Степановна, тяжел больно.
— Тяжелый больно! Больно тяжелый! — передразнила девочку хозяйка. — Удивительно, какая "принцесса на горошине", подумаешь. Тяжело ей, видите ли, диван с места сдвинуть. А, небось, забыла, как у себя в деревне не такую еще тяжесть на себе таскала. Разленилась ты, мать моя, да и ветренна больно стала, вот что. Ветер-то у тебя в голове бродит, и заботы нет никакой о том, чтобы хозяйке угодить получше. Вот сейчас опять: стою у двери, звоню-звоню, а она и ухом не ведет. Ей и дела нет, что хозяйка с дачи вернулась усталая, что хозяйка покоя желает.
— А может быть, Лиза и сама уснула, Аграфена Степановна? Мудрено ли? Девочка встает с петухами и целый день на ногах за работой. Мы и то не раз удивлялись с Юрой, как много она работает, — послышался чей-то нежный голос.
Дося и Веня переглянулись в своем уголке за ширмой.
Этот незнакомый голос Лизиной заступницы сразу расположил их в свою пользу.
— Кто это? — шепотом обратилась к горбуну Дося.
Но Веня только отчаянно замахал руками в ответ на ее вопрос.
— Что ты! Что ты! Господь с тобой! Молчи уж, молчи, ради Бога… Еще услышит Велизариха, — зашикал он.
Но Велизариха была далека сейчас от того, чтобы услышать что-либо. Ее скрипучий голос снова задребезжал.
— Напрасно, совсем напрасно вы так думаете, милая барышня: работы у моей Елизаветы не больше, чем у другой прислуги, только копается она с делами много и кажется, что она с утра до ночи занята. Так-то! А совать носик туда, где вас не спрашивают, не следует. Я бы, на вашем месте, озаботилась лучше, как бы денежки внести вовремя, к сроку. И мне хлопот меньше, да и вам меньше неприятностей, — еще сердитее сказала старуха.
