Побежал по жилам воспаленным,
И в обиде божьей назван кровью.
Эти строки написаны в юле 1921 года. В эмиграции.
В 1958 году она их "продолжит":
Яблоко, надкушенное Евой,
Брошенное на лужайке рая,
У корней покинутого древа
Долго пролежало, загнивая.
Звери, убоявшись Божья гнева,
Страшный плод не трогали, не ели,
Не клевали птицы и не пели
Возле кущ, где соблазнилась Ева.
И Творец обиженный покинул
Сад цветущий молодого рая
И пески горячие раскинул
Вкруг него от края и до края.
Опустился зной старозаветный
И опалил цветы, деревья, кущи,
Но оставил плод едва заметный,
Яблоко, что проклял Всемогущий.
И пески тогда его накрыли...
Мы судьбу виним, а виноваты сами. Нельзя предавать свой дар, даже во имя любви. Тому много примеров: расплата неминуема. Слишком поздним и горьким было понимание.
1 августа 1923 года Толстые вернулись на Родину, в Ленинград. Новые проблемы. Наталья Васильевна полностью погрузилась в дела семьи, мужа и стала... задыхаться. Ей необходимо было собственное творчество, а потому единственный выход - дневник. Она называла его домашним рукоделием: "Как в кинопленке, мы видим человека в движении во времени". И помогает остановить время. Таким образом, Крандиевская искала утешение и спасение в слове: приближался роковой 1935 год.
Сквозь дрему узнаю
За дымкой голубой
Твой путь в чужом краю
С подругой молодой...
Неблагодарное это занятие - разбираться, почему двое расстались. Значит, пришло время. Когда-то в стихотворении "Гадалка" она написала:
Меж черных пик девяткой красной,
Упавшей дерзко с высоты,
Как запоздало, как напрасно
Моей судьбе предсказан ты!
На краткий миг, на миг единый
Скрестили карты два пути.
И путь наш длинный, длинный, длинный,
И жизнь торопит нас идти.
Чуть запылав, остынут угли,
И стороной пройдет гроза...
Зачем же веще, как хоругви,
Четыре падают туза?
Гроза не обошла стороной, а пути, скрестившись, разошлись, и оказалось, что главное - не само расставание, а отношение к нему. Вот выдержка из ее дневника: "Это было последнее лето и проводили его врозь. Тоска гнала меня из дома в белые июньские ночи. Ехать, все равно куда, без мысли, без цели, только ехать, ехать, пожирать пространство". Достойно удивления и восхищения, как понимала ситуацию Крандиевская: "Заплаканного лица не прощают. Хороший вкус человеческого общежития требует сдержанности и подтянутой психики". Легко написать, но как справиться с обидой, гневом. Она справилась Она отпустила его:
